Коул купил целый склад дешевых трещоток, чтобы компенсировать дефицит спортивного бюджета (планы установки нового видеоэкрана, вероятно, имели к этому отношение). Изготовленные из жесткого пенопласта и выкрашенные в цвета Сан-Бернардино – белый и красный, трещотки состояли из двух пластинок, издающих оглушительный шум, хлопая друг о друга. Они жутко раздражали, а местные футбольные фанаты скакали с ними как обезьяны. Когда взошла звезда Стива, трещотки тут же окрестили «хлопающими стивами» – довольно удачное название для барахла по пятнадцать баксов за коробку.
После школы я почти случайно очутился на репетиции спектакля. Я собирался помчаться домой, чтобы проверить, как там Моргунчик, когда взгляд упал на афиши Шекспира на спортивном поле, и они привели меня в актовый зал – единственное место, не зараженное «хлопающими стивами». Миссис Лич выступала перед группой актеров, пытаясь донести, какая это нездоровая традиция – невозможно ожидать даже и вполовину приличного шекспировского спектакля лишь после недели репетиций. Ребята уставились на нее в тревоге – на что они в действительности подписались? – пока она наконец не выдохлась, хлопнув в ладоши, и сказала, что мы начнем с первой сцены первого акта, но пропустим вступление, поскольку отсутствуют Самсон и Грегорио.
Никто, кроме меня, не счел это зловещим признаком.
Первой серьезной сценой была дуэль между Бенволио и Тибальтом. Бенволио играл напыщенный театрал по имени Джаспер, а Тибальта – металлист Фрэнк, и они выглядели вполне правдоподобными соперниками, пока не вытащили шпаги. Джаспер уже участвовал в десятке спектаклей и исполнял каждый выпад и контрудар с комическим нажимом, а Фрэнк, впервые оказавшийся в роли актера, хлестал шпагой, будто разгонял назойливых мух, не единожды уронив ее у первого ряда зрителей.
Миссис Лич выкрикивала указания драться проще и короче и с меньшим риском для публики. Но Бенволио и Тибальт по- прежнему роняли оружие и приземлялись на задницы, и при каждом их падении нетерпеливый синьор Капулетти выкрикивал свою реплику:
– Что тут за шум? Подайте длинный меч мой!
Ребята хихикали. Миссис Лич была в отчаянии. Оба дуэлянта получили синяки и ссадины. Что-то нужно было предпринять.
Слизывая с пальцев прохладную ароматную жидкость и потягивая из банки виноградный лимонад, Клэр встала между дуэлянтами. Она была призраком Джульетты, выглядывающим из-под панковских очков, затянутая в черные брюки, закатанные до голени, так что между ними и армейскими ботинками выглядывала полоска кожи. Ее куртка в елочку была расстегнута, из-под нее торчали свисающие с бедер коричневые подтяжки. На запястьях – множество разноцветных проволочных браслетов, а два хвостика переплетались и хлопали по спине как шланги кислородной маски. На пухлых щеках играла очередная веселая ухмылка.
Впервые за день я не думал о троллях.
– Ваше оружие, синьор Бенволио, – сказала она, протягивая руку.
Джаспер пожал плечами и перевернул шпагу. Клэр схватила ее, взвешивая в ладони.
Сойдет.
Клинок взлетел в воздух, описав восьмерку, потом еще одну. Хвостики затанцевали.
– Неплохо.
Ботинки подпрыгивали на резиновых мысках, Клэр скакала туда-сюда, шпага кружилась в воздухе как лассо – над ее головой, сбоку, у самого пола.
– Сносно.
Клэр вытянула свое оружие и игриво постучала по зажатой в руках Фрэнка шпаге. Он сглотнул и вытянул ее как можно дальше от тела. И тогда ощущение реальности вылетело в окно, а Клэр Фонтейн превратилась в богиню войны. Ее клинок рассекал воздух, она ударяла по шпаге Фрэнка с шести разных позиций, каждый удар был настолько эффектно исполнен, что выглядел отлично даже с галерки. Между ударами она выкрикивала советы.
– Круговой удар! Так проще отбить!
Фрэнк кривился и цеплялся за шпагу, как будто от этого зависела его жизнь.
– Работайте ногами! Три шага, Бенволио! Три шага, Тибальт!
Джаспер следил за ее ногами, его мозг бешено работал.
– Вперед! Это же спектакль! Отбивайте удары, синьоры!
Я смотрел с разинутым ртом, как и остальные. Она играючи создала всю сцену, причем настолько правдоподобно и четко, что весь актерский состав был готов немедленно ее исполнить. Наконец Клэр разоружила Фрэнка, крутанув запястьем. Его шпага клацнула по сцене, и Клэр опустила свою. Она выдохнула вверх, сдунув выбившиеся пряди с потного лба, отсалютовала Фрэнку банкой с газировкой и сделала глоток. Не пролилось ни капли. Все притихли, пока синьор Капулетти не вспомнил свою излюбленную реплику:
