– Эй, дородный! – прокричал Моргунчик. – Следуй за Глазом!
Мы с Табом переглянулись.
– Я? – спросил я. – Он?
– Тучный мальчик! Пышнотелый мальчик!
– Он? – спросил Таб. – Я?
– Грузный! Кряжистый! Здоровенный! Вперед-вперед!
– Здоровенный, – подтолкнул я Таба. – Это ты!
Лицо Таба стало суровым, как у праведника, он стиснул металлические зубы. Взревев как обезумевший осел, он подобрал кусок бетона размером с мяч и бросился в атаку. Глаз удвоил скорость. Как бы быстро ни двигался Таб – а я никогда не видел его таким проворным – Глаз его опережал, и хвост присосок проскользнул через дверь за пару секунд то того, как туда добрался Таб. Дверь начала закрываться, но Таб метнул кусок бетона, который приземлился в щель, помешав двери закрыться.
– Черт, вот это да! – крикнул Таб. – Вы это видели? Вы видели это, ребята?!
– О-хо! Ха-ха! Хи-хи! – откликнулся Моргунчик. – Ты нас не подвел, воин-толстячок! Соберитесь же вместе, охотники, ибо пришло время для охоты!
Пока мы переводили дыхание, Моргунчик протянул щупальца и сплел их один над другим в изменчивом тягучем узоре, который, казалось, покрыл своей сетью всю ночь. Я невольно застыл по стойке «смирно». Наконец Моргунчик заговорил – поначалу тихо, но потом все громче и высокопарнее.
– Больше не будет отчаяния – нет, друзья, не сегодня. Если печаль, сожаления или гнев охладят ваши животы, позвольте мне согреть вас напитком предвкушения. О, как же все мои четыре желудка сжимаются при запахе крови троллей, темнеющей в грязи подземного мира. Должно быть, десятки охотников на троллей полегли в прошедших войнах, и сегодня нас здесь лишь пятеро, но тем бо?льшая слава нас ждет. Идите же за мной, набравшись мужества, как знаменитые горные тролли Старого Света! Следуйте за мной с заточенными клинками, такими острыми, чтобы разрезали даже мстительные клятвы, что выходят из наших уст! Оглянитесь вокруг, бойцы! Это легендарные ночи! Эти мрачные события вдохновляют на величайшие песни! А когда мы уничтожим разрушителя, мои братья и сестры, то будем пировать как короли, пройдя парадом победителей!
Моя грудь раздулась от гордости.
– Парадом победителей!
– Мы увидим свои имена на Обелиске Истины!
– На Обелиске Истины! – подхватил я.
– Или на памятниках Кладбища Славы!
– Кладбища… Погоди, о чем это ты?
– Мы примем любую судьбу так же охотно, как кружку с кипящей желчью!
– Да, – Джек вынул мечи из ножен. – Да!
АРРРХ!!! нетвердо встала на ноги.
– Это будет да.
– Ур-р-рм-м-мх, бли-и-ин-нх-х, пла-а-а-арф, – повторил Таб. – Не забывайте про парня без переводчика.
Охотники на троллей бросились к двери. Я набрал в грудь воздуха и посмотрел на изношенные кроссовки, надеясь на прилив храбрости. И тогда между помятой фляжкой и бутылкой из-под моющего средства в пятнах кетчупа я заметил искореженные остатки астролябии. Я встал на колени и потянулся за ней.
– Не надо, – сказал Джек. – Ее место здесь.
Его глаза сверкали, но были спокойными. Я перевел взгляд с него на мост, нависающий над нами, на остатки тусклых и замусоренных катакомб. Он был сломан, как сломлен и папа, но все-таки предоставил нам способ все исправить. Джек протянул руку. Я обхватил его предплечье, предпочитая тетрадные пружины гвоздям перчаток, а после того как он помог мне подняться, мы постояли, крепко сжав друг друга, на несколько секунд дольше необходимого. История знавала и более странные братские рукопожатия, но не так уж много.
До того как дверь за моей спиной захлопнулась, я мельком увидел одинокую машину, которая предпочла проехать по Голландскому мосту. Это оказался большой грузовик, металлические бока контейнера выпирали изнутри, словно кто-то пытался выбраться. Направление движения грузовика предполагало, что он едет в район города, известный своими магазинами и ухоженными парками, но наверное, самым знаменитым из этих мест был первоклассный музей.
Четыре часа спустя мы загнали Глаз в угол пещеры со свисающими как зубы сталактитами. Нас не
