вышедшей из летаргии настоятельнице сообщили. А вот общее состояние старушки стало поводом тихонечко присвистнуть…
Просто от бледности, достойной замороженного трупа, не осталось даже следа. Более того, на морщинистых щеках играл румянец, а сама Лария в момент нашего появления сидела на своей аскетичной кровати, весело болтала ногами и попивала что-то из большой кружки. А увидав вторгшихся к ней визитеров, широко улыбнулась и с живейшим интересом уставилась на меня.
Такая доброжелательность стала еще одним сюрпризом, а нескрываемый интерес заставил чуточку смутиться. Скорее инстинктивно, нежели осознанно, я присела в реверансе и пробормотала:
– Доброе утро.
– Ой, какая ты, – щуря глаза в явной попытке разглядеть метку на ауре, ответила Лария.
А вот Ринарион здороваться не спешил. Вместо этого король одарил хмурым взглядом сопровождавшую нас Фивию, и лишь когда женщина вышла, буркнул:
– Здравствуйте, матушка. Как самочувствие?
Сарс с Бирисом также остались за дверью, то есть с уходом Фивии мы оказались втроем. Это дарило надежду на откровенный разговор, впрочем… а о чем говорить, если все уже решено? Если все точки и так расставлены?
– Прекрасно, – отвечая на вопрос короля, прямо-таки пропела Лария. – Гораздо лучше, чем раньше. – И встречный вопрос озвучила: – А вы?
Ринарион традиционно скривился, а я, глядя на такую реакцию, подумала и скривилась тоже.
– Неужели так плохо? – вопросила Лария, ничуть нашим физиономиям не веря.
– Вы перешли границу дозволенного, – пробормотал король. На удивление спокойный, кстати.
Я же ответила более конкретно:
– Неплохо, но очень бы хотелось знать, какова вероятность вернуть меня домой?
На Ринара в этот миг не смотрела, но почувствовала – король напрягся. А храмовница окинула веселым взглядом и спросила:
– А что, сильно хочется?
Желание кивнуть было продиктовано вредностью, но я все-таки сдержалась. Ринарион тоже не шелохнулся, а Лария расплылась в новой улыбке и выпалила почти счастливо:
– Никаких!
Я опять-таки сдержалась, а кое-кто, не будем показывать пальцем, шумно выдохнул.
– Зеркала у этого обряда нет, – продолжила Лария. И подтверждая, что ей действительно обстановку доложили, добавила: – Вы зря моего пробуждения дожидались. Народ тоже взбаламутили зря.
– Народ баламутили не мы, – пробормотал его величество, только храмовница внимания на реплику не обратила. Старушка опять глядела на меня и… да-да, улыбалась!
Это был очередной повод для смущения, и я им, конечно, воспользовалась. Одновременно зацепилась за упоминание народа и подумала – интересно, а как люди к переносу Первого храма отнесутся?
– Матушка Лария, – не желая умалчивать эту мысль, позвала я. – У нас с его величеством возник некоторый спор, и… Как думаете, народ решение о разрушении этого храма поддержит?
– Не о разрушении, – тут же зашипел Ринар. – О переносе!
Я отреагировала на поправку гримасой, а Лария… Понятия не имею почему, но настоятельница смехом залилась.
– А еще Богиня, – продолжила я, когда Лария успокоилась. – Полагаю, что она может обидеться и отомстить.
– Богиня не мстительна, – вновь зашипел король. – А прецеденты переноса храмов уже были, и ничего ужасного ни в одном из случаев не произошло.
Вот теперь Лария таки ответила…
– Да, но те храмы посвящались младшим богам и были относительно новыми.
Голос старушки прозвучал мягко и доброжелательно, словно она нисколечко не настаивает, но…
– Нет, – припечатал Ринарион.
Опять-таки понятия не имею почему, но Лария вновь расхохоталась. А когда правитель Накаса отвесил едва заметный поклон и сообщил, что нам пора, отставила кружку и заявила, что намерена проводить.
Слова о том, что провожатые у нас есть, а самой настоятельнице лучше отдыхать, матушку не впечатлили. Она довольно бодро спрыгнула с кровати, натянула нечто похожее на халат и пихнула ноги в мягкие меховые туфли.
Сарс и Бирис, поджидавшие снаружи, очень явлению Ларии удивились, но дружно согнулись в почтительных поклонах. А Фивия,
