Снаружи заговорили, голоса стали стихать, свита Чешко отошла от палатки. Начальник УВД не рискнул продолжать «качать права» или не захотел при свидетелях, рассчитывая ответить московскому гостю позже. И опасаться его стоило: Чешко был готов сделать всё, чтобы факты о смерти Баркова и его открытии не стали достоянием общественности, а тем более службы госбезопасности.
Звонок майора озадачил Старшинина.
Было ясно, что Вепрев столкнулся на Камчатке с чем-то неожиданным и нестандартным, однако пояснять по телефону ничего не стал. Сказал только, что заболел и находится в военном госпитале недалеко от Кроноцкого полигона. И теперь комиссии, которую Старшинин послал на место трагедии, предстояло самостоятельно разбираться в деталях происшествия.
Не добавило оптимизма полковнику и молчание Кашина. Майор не вышел на связь в положенное время. Запрос же Старшинина в УФСБ Пермского края ситуацию не прояснил.
– Он звонил нам сегодня утром, – сообщил начальник УФСБ полковник Зайцев, – просил подготовить опергруппу, но пока не требовал послать её в Молёбку.
– Что он там обнаружил?
– Не имею понятия, не докладывал. С ним работает мой сотрудник лейтенант Варенов, от него тоже пока никаких известий не поступало.
– Свяжитесь с лейтенантом, узнайте, что там происходит, и доложите.
– У меня свои планы…
– Полковник, – налился кровью Старшинин, – у вас погиб учёный, ещё один пропал без вести, извольте предпринять меры для выяснения всех обстоятельств трагедии! У майора Кашина карт-бланш на любые процедуры! Если вам этого мало, я сейчас же свяжусь с Папой, и вы лично отправитесь в Молёбку! Если только после моего разговора с генералом останетесь начальником управления.
– Ладно, ладно, не пугайте, – кислым голосом проговорил Зайцев. – Мы и так занимаемся этим грёбаным фестивалем, бросили все дела.
– Найдите лейтенанта и доложите! – Старшинин кинул трубку на стол, помял лицо ладонями, посмотрел на часы. Возникло знакомое ощущение, будто он упустил из виду какую-то важную деталь, но никак не может вспомнить, какую именно. Пробормотал вслух:
– Видно, надо лететь самому, полковник…
Зайцев позвонил через полчаса.
– Товарищ полковник, лейтенант Варенов выполняет какое-то задание вашего майора, ищет свидетелей, обещал к вечеру сообщить подробности.
– Где майор, он не сообщил?
Зайцев кхекнул.
– Бродит по деревне с бабой…
– С кем?!
– С пермской журналисткой, – поправился начальник УФСБ. – Она ему сообщила какие-то важные сведения.
– Что за сведения?
– Не знаю, Варенов свяжется со мной, я позвоню вам.
– Жду. – Старшинин выключил мобильный телефон, побарабанил пальцами по столу.
Надо было лететь в Пермь самому, но что-то мешало принять окончательное решение, то самое неприятное ощущение дежавю, не отпускавшее полковника с утра. Что же он упустил из виду, чёрт побери?
Фестиваль мирно вошёл в стадию конкурсов, и пришлый народ – а собралось не меньше тысячи человек – начал разбредаться по берегу реки и фестивальной поляне, ища развлечения по вкусу.
Варавва сводил всё-таки Евгению в палатку, где лежал мертвец, но она провела там всего несколько минут. Вышла темней тучи, в глазах женщины стояли слёзы, и даже дежурившие у палатки полицейские не решились задержать журналистку или задавать ей вопросы.
Чешко после встречи с майором куда-то исчез вместе со своей свитой, и Варавва, не заметивший, когда полицейский эскорт покинул деревню, вздохнул с облегчением, хотя понимал, что просто так полковник не отступит. Чешко пригрозил ему вполне
