– Аппарат вселения…
– Я думал – какой-то ваш разрядник.
– Мы пользуемся тем, что у нас имеется.
– Ну да, вынуждены пользоваться нашим же оружием. Значит, в обойме этого… гм, «сплина» – души ваших соотечественников? Наездники?
– Да… полная смена…
– Какого хрена он пытался всадить в меня наездника? Я же не давал согласия.
– Вы бы потеряли сознание…
– И эти парни просто пристрелили бы меня. Кстати, где ещё двое охранников?
– Там, в пещере блок-пост, справа…
– Они нас видят?
– Конечно.
– Жаль, гранат нет. – Варавва отстранил Евгению. – Ждите здесь, последи за ним, чтобы не устроил концерт.
Подумав, он вернулся к трупу надзирателя, поднял с пола «ракетницу», с помощью которой наездники вселялись в тела людей. Возникла идея использовать её вместо автомата. Тем более что патронов в магазинах обоих «калашей» оставалось всё меньше и меньше. На всякий случай крикнул в проём двери, ведущей в центральную пещеру со спящим Драконом:
– Выходите по одному! Обещаю сохранить жизнь!
Ему дружно ответили из двух пистолетов-пулемётов. Думать пятые не умели, выполняя приказ «чужих не пропускать», и уговаривать их не имело смысла.
Варавва дал в ответ длинную очередь, опустошая магазин автомата в правой руке, отбросил «калаш», берясь за рукоять «сплина», перекатился мячиком по коридорчику и, уже представляя, где засели охранники, оба – слева от входа, нажал на гашетку «ракетницы», посылая очередь невидимых энергоинформационных «пуль» – «душ» криптоидов, ждущих своих носителей.
Идея себя оправдала: «души» нашли тела охранников, но так как их головы уже были заняты другими «квартирантами», возник конфликт новых переселенцев со старыми, охранники вообще перестали соображать, что происходит, и прыгнувший в пещеру Варавва, обнаружив противника, опустошил магазин и второго автомата. Упал, перекатился по полу под неровную, бугристую, каменную стену, ожидая ответных выстрелов, прислушался к своим ощущениям, встал.
Охранники не шевелились, получив по несколько пуль каждый. Восстановить их активность засевшие в головах наездники не смогли.
– Выходите! – крикнул Варавва, поднимая один из пистолетов-пулемётов (отечественный «бизон») и озираясь.
Пещера оказалась не столь уж и большой, как он ожидал. Её купол поднимался метров на двадцать, а диаметр не превышал полусотни метров. Дракон – необычной формы монолит со множеством плавно перетекающих друг в друга вздутий и жил – больше напоминал гигантскую каплю ртути, уходящую основанием в шахту неизвестной глубины, и его лоснящиеся, бликующие в свете прожекторов бока медленно текли сами в себе, меняя форму.
Только теперь Варавва почувствовал взгляд спящего, тяжёлый, как могильная плита, и невольно отступил назад, собираясь в комок.
Взгляд Дракона не был угрожающим, вызывая ассоциации заторможенности, отрешённости от всего сущего, равнодушия и эйфорической пустоты. Дракон – кем бы он ни был на самом деле – находился в состоянии пассивной рассредоточенности, которую можно было назвать сосредоточенностью на пустоте, в состоянии прострации, если пользоваться земными терминами, и лишь изредка «вскидывался» сквозь сон, пробуждаясь на мгновение и снова впадая в глубокую депрессию нирваны.
Подошли Дергачёв, почти не обративший внимания на «каплю ртути», и сражённая увиденным – глаза на пол-лица! – Евгения.
– Ужас! – проговорила она хрупким голосом. – Он… жидкий?!
– Это голография, – пробурчал Дергачёв, покосившись на тела охранников. – У него нет определённой формы, а рентген его не берёт. На экране томографа – куча муравьёв, образно говоря, или скорее – осиный рой. Хотя это и не осы, и не муравьи – полевые кластеры. Но энергии в нём – что в тысяче атомных бомб.
– Не рванёт? – облизнул пересохшие губы Варавва.
– Самостоятельно не должен, это же не бомба, в конце концов. Боевой робот с большим спектром воздействия на материальные объекты.
– Вы же подготовили всё к взрыву.
