на него тоже с кулаками бросился?
— Что, уже и по гусенице пнуть нельзя?!
— Свой личный флайер пинай сколько хочешь, а армейское имущество — нет!
— А может, это ты его подучил мой мешок обделать?! — осенило Эдика.
— В отличие от вас, рядовой Ветров, у меня не настолько сортирное чувство юмора, — мстительно отчеканил Олег. — И ваша… э-э-э… личная трагедия — не повод забывать о субординации.
Уголь гыгыкнул, но под свирепым взглядом друга смутился и отвернулся.
— Остынь, боец. — Наф-Наф сказал это мягко, но до того проникновенно, что Эдику вмиг расхотелось портить как технику, так и лейтенанта. — Поменяйся с кибером мешками, делов-то.
— Еще чего!
Тащить вдвое больше «ферзю» не улыбалось. Менять удобную, подогнанную под себя снарягу на тот хлам, что выдали на складе DEX’у, — тоже.
В конце концов киборгу приказали максимально отчистить мешок влажными листьями, и Эдик с брезгливо перекошенным лицом вскинул его на спину.
Олег помнил сержантский совет, но чувствовал себя на таком взлете, что, улучив момент, повернулся к киборгу и заговорщически ему подмигнул. Естественно, безответно, ну и ладно. В конце концов, бывают же у снайперов любимые безотказные винтовки, которые в чужих руках капризничают и заклинивают. Мистика, однако многие в нее верят.
А к привязанности она, разумеется, не имеет никакого отношения.
Предпоследней таблетки хватило на сутки.
Последней — нет.
Ничего, просто цветущих деревьев в этой части леса больше, чем возле базы, к тому же по такой жаре лекарство быстро выходит с потом, успокаивал себя Олег. Но перепуганный до трясучки внутренний голос безжалостно нашептывал ему правду: «Не- е-ет, дорогой, это не деревья густеют, а аллергия усиливается!»
Олег послал его куда подальше, а таблетки, напротив, переложил поближе, в нагрудный карман. Ничего, в упаковке их больше сотни, на три месяца хватит, а на неделю и подавно. За это время он привыкнет к чертовой пыльце. Привыкнет, ясно?!
По уставу о любом недомогании полагалось немедленно сообщить командному медику, то есть Стиву. Но это же не укус, не отравление и не инфекция; медбрат все равно ничем не сможет ему помочь, скажет пить те же таблетки. Назад из-за такой ерунды не повернут (а если повернут, злосчастному командиру останется только застрелиться!), зато у «ферзей» появится еще один повод для насмешек.
Вечером на уже привычные лесные шорохи наложился все усиливающийся фоновый шум. Судя по карте, группа наискосок приближалась к реке, бурной, с перекатами и водопадами.
— С утра двинемся вдоль русла, — объявил сержант. — Самый паскудный участок пути: тут и вся наземная дрянь, и амфибии из воды лезут.
— Так, может, лучше продолжим идти лесом? — предложил Олег.
Эдик презрительно на него покосился, но смолчал, только длинно сплюнул.
— Вдоль реки быстрее. И повстанцы туда тоже соваться не любят.
— Хорошо, пойдем вдоль русла, — обреченно согласился лейтенант. Тут и без амфибий иногда глаза разбегаются — по кому сперва палить?! Хотя киборг все равно нет-нет да вмешивался, иначе Олегу пришлось бы совсем туго.
Единственный на всю округу миротворец Наф-Нафу не понравился, маловат и слишком близко к воде, но ночевать на открытом месте было еще опаснее.
— Будем дежурить по двое, — решил сержант. — Первыми Стив с Марком, потом мы с лейтенантом. Экзоскелеты не снимать, бластеры держать наготове.
Бойцы хмуро покивали. Если миротворец крупный, с толстыми ветками и пышной листвой, то хищник продирается в шатер с большим трудом и шумом: когда кто-то попадается в ловушку, дерево сжимает ее стенки, чтобы бойкий падальщик не смог уволочь чужую добычу. Размер шатра тоже имел значение: люди всегда укладывались возле самого ствола, чтобы успеть заметить и пристрелить ворвавшегося в «дом» хищника.
Лежать в экзоскелете было невозможно — только сидеть, привалившись спиной к стволу, вытянув одну ногу и согнув в колене другую, чтобы быстро вскочить по тревоге. Киборг, подчиняясь сержантскому приказу, вскарабкался по стволу до первого сука и
