маринованными обклеивается, их в кладовке аж семь банок, с прошлой маминой передачи. Или колбасой, Ланс на всякий случай нарезал ее с запасом.
Но колбасой Полина не заинтересовалась, наоборот.
— На меня можешь не готовить! — торжественно объявила она и, встав на цыпочки возле кухонного шкафа, раздвинула банки с крупами и принялась вытаскивать из-за них какие-то коробки.
— Что, опять?! — обреченно-насмешливо поинтересовался с порога Тед.
Полина сделала вид, что не услышала, но Ланс зарегистрировал сердитое сопение.
Вслед за пилотом в пультогостиную беззвучно проскользнул навигатор: раз все здесь, какой смысл валяться в койке?
— Что — опять? — переспросил он.
Дэн был более участливым и располагающим к исповеди собеседником. Полина так схватила себя за живот, словно пыталась выщипнуть из него кусок; еще и спину прогнула, чтоб он сильнее выпятился.
— Ты видишь эту ужасную складку?!
— Вижу, — подтвердил Дэн и, прежде чем Полина успела трагически воскликнуть: «Ну вот!», добавил: — Она всегда у тебя была.
— Да, но не такая огромная!
— С момента нашего знакомства толщина слоя жировых отложений в гипогастральной области твоего живота увеличилась на два миллиметра.
— Ну вот! Я это тоже вижу!!!
Ланс пораженно уставился на девушку. По его данным, погрешность человеческого взгляда при оценке объектов такого размера составляла как минимум сантиметр.
— Женщины! — верно расшифровал его замешательство Тед. — Они не то что лишний миллиметр — лишнюю молекулу на талии заметят!
— Не обращай внимания, — поддержал напарника Дэн. — Это ненадолго. Дня на два-три.
— Это — до победного конца! — воинственно возразила Полина и потащила свою добычу на стол.
— На четыре, — пересчитал рыжий.
В коробках оказались отруби разных сортов, которые девушка принялась смешивать с видом средневекового алхимика: горсть тех, ложку этих.
— А обезжиренного молока у нас нет?
— Есть обезжиренная вода, — участливо предложил Тед, приподнимая чайник, но Полина почему-то засопела еще громче.
Дождавшись капитана и Вениамина с Михалычем, команда расселась за столом и приступила к завтраку.
Полина залила свою «кормосмесь» обычным трехпроцентным молоком и стала самоотверженно ее хлебать.
— Молодец! — одобрил доктор. — Правильное питание — залог здоровья, бодрости и долголетия! Вам, кстати, тоже не помешало бы!
С чем взял с тарелки поджаренный тост и обильно намазал его паштетом.
— А вам? — саркастически спросил друга Станислав.
— Нам уфе поффно! — скорбно прочавкал Вениамин, словно ему в гроб сразу после завтрака.
Ланс вытащил из коробки серый ноздреватый катышек и положил в рот — не столько из интереса, сколько из опасения, не собирается ли Полина при поддержке доктора перевести на этот суперполезный рацион весь экипаж.
Пищевая ценность субстанции оказалась крайне низкой, особенно с учетом отсутствующей у людей целлюлазы.[4] Да и вкус, насколько Ланс в этом разбирался, значительно отличался от нормы.
— Зачем ты используешь этот источник калорий? — озадаченно спросил он.
— Понижаю свое энергопотребление, — мрачно сообщила Полина, пытаясь разгрызть особо диетический кусок. Зубы опасно скрипели.
Ланс с едва заметным неодобрением посмотрел в ее миску, что в переводе на человеческий означало крайнее отвращение.
