что внезапно открылось Джулии, но маги ничего не поймут.
Кроме того, комнатой уже завладели титанические энергии: мало ли что может случиться, если она попытается прервать ход событий. Все тело Джулии покрылось мурашками. Голос Гаммиджи набирал силу, приближаясь к финалу. Жрица с закрытыми глазами раскачивалась и пела — это не входило в программу, мелодия пришла к ней откуда-то из эфира, по небесному радио. Луна, бьющая в окна, не иначе сошла с орбиты и смотрела прямо на них.
Оторвать взгляд от Гаммиджи было трудно, но Джулия все-таки покосилась на Царапа. Он улыбался и нисколько не психовал, спокойный, даже счастливый. Только бы богиня оправдала его ожидания. Джулия горячо верила, что НПВ не потребует от них ничего такого, чего они не готовы дать. Знала, что не потребует.
Одна из свечей на столе затрещала, брызгая воском. Ее огонь взвился чуть не до потолка, и на стол опустилось нечто огромное, красного цвета. Гаммиджи захлебнулась кашлем и рухнула как подстреленная — Джулия слышала, как она ударилась головой.
Бог-гигант, весь в красной шерсти, триумфально раскинул руки. Тело человека, голова зверя… Рейнард-Лис! Их надули — все к лучшему.
— Черт! — вскрикнула Асмо, сообразив это, как водится, раньше всех. Все окна и дверь захлопнулись разом, луна погасла, точно кто ее выключил.
Боже-Боже-Боже. Джулию пронизало страхом, как током, чуть не до судорог. Они голоснули и остановили не ту машину. Их обманули, как и НПВ, если она вообще когда-либо существовала: в мифе ее обманом заманили в подземное царство. Джулия кинула в лиса свечой — та отскочила от его ноги и потухла. Рейнард-Лис всегда представлялся ей весельчаком-затейником, но это был монстр, и их закрыли с ним в одной комнате.
Он соскочил со стола, как шоумен на празднике, и Джулия обнаружила, что тоже способна двигаться. Защитными чарами она плохо владела, но умела прикрыться щитом и помнила пару мощных изгоняющих формул. Не теряя времени, она нагромоздила между собой и богом столько барьеров, что воздух стал янтарным, заколебался и дохнул зноем. Царап, сохраняя спокойствие, тоже готовил что-то вроде «изыди». Ситуация еще не стала критической. Раз ничего не вышло, надо по-быстрому изгнать этого говнюка и сматываться самим — в ту же Грецию.
Именно что по-быстрому. Рейнард разинул пасть, полную острых зубов. Эти трикстеры никогда не бывают смешными на все сто процентов. Если б он хотя бы взглянул на Джулию, она бросила бы свое чародейство и пустилась бежать, хотя бежать было некуда. Она и теперь запиналась, то и дело начиная все сызнова. До нее стало доходить, что их с самого начала обманывали. Никакой Подземной Владычицы нет и не было никогда. От горя и ужаса Джулии хотелось заплакать.
Лис тем временем оглядывался, считая трофеи. Фолстаф — ой, Фолстаф — подкрадывался к нему сзади, держа свою свечу двумя руками на манер огнемета. При всей своей величине он казался крошечным рядом с настоящим гигантом. Выстрелить он не успел: лис обернулся, ухватил его за рубаху и прижал к себе локтем, точно собирался сделать Фолстафу голландский массаж. Миг спустя он сломал магу шею, как фермер курице, и Фолстаф упал прямо на недвижимую Гаммиджи. Ноги у него дергались, как на электрическом стуле.
Джулия, не в силах дохнуть, чуть не потеряла сознание. Трое магов, включая Айрис, работали в шесть рук, пытаясь отпереть дверь. Рейнард, напевая что-то вроде провансальской народной песенки, метнул в них алтарь. Двое полегли сразу, но Фиберпанк- Метамаг, мастер четырех измерений, геройски продолжил чары. Джулия всегда подозревала, что он мошенник, но кое-что он умел: сложное отмыкающее заклинание у него прямо от зубов отлетало.
Рейнард взял его двумя руками, как куклу, и подкинул к тридцатифутовой вышины потолку. Фиберпанк сильно ударился, но, возможно, был еще жив, когда треснулся головой об стол на обратном пути. Череп его раскололся, как дыня, кровавая жижа забрызгала весь паркет… подумать только, сколько метамагических тайн хранилось в этом непоправимо поврежденном мозгу.
Все кончено. Все пропало. Джулия приготовилась умереть, надеясь только, что это будет не слишком больно. Рейнард присел, окунул руки в кровь и помазал густой мех на груди. Ухмылялся он при этом, как сумасшедший, — хотя, возможно, это так выглядело из-за его лисьей морды.
Через каких-то две минуты после его прибытия из всех мюрских магов, элиты подпольных убежищ, в живых остались только Царап, Асмодея и Джулия. На миг ее ноги оторвались от пола — Царап попытался выиграть время, подняв их всех к потолку, — но Рейнард пресек чары на паре футов, и все трое хлопнулись вниз. Вылив воду из серебряной чаши, лис запустил ею в Царапа наподобие диска, но Асмо как раз в этот момент завершила какие-то сверхмощные экзорцистские чары.
Они не причинили лису вреда, но он их почувствовал. Большие острые уши раздраженно дернулись, и чаша угодила Царапу в бедро. Он со стоном скрючился пополам.
