структуры пергамента.
— Кто там живет?
— Рыбаки вроде бы. И агент короны имеется — видите, звездочка, — сказал Бенедикт и конфиденциально добавил, чуть не ткнувшись в пергамент носом: — Дерьмовая карта. Окраска хреновая. Вам она для чего?
— Я туда еду.
— Правда, что ли? Зачем?
— Хороший, в самом деле, вопрос.
— Ключ ищете?
— Да нет. Что за ключ?
— Сказка такая, — объяснил Бенедикт, как дошкольнику. — Ключ, заводящий мир. Вроде бы там находится.
Квентин не особо интересовался филлорийским фольклором.
— Не хочешь со мной? Нарисовал бы новую карту, раз тебе эта не нравится.
Тоже еще наставник проблемного юношества… но Квентину почему-то захотелось встряхнуть этого парня. Вытащить его из зоны комфорта, чтобы не издевался над другими людьми, вышедшими из своих личных зон. Чтобы задумался для разнообразия о чем-то помимо собственного невроза. На поверку это оказалось труднее, чем выглядело.
— Я не квалифицирован для полевых работ, — пробурчал Бенедикт, снова потупив взор и косясь украдкой на карту. Юный картограф явно предпочитал жить не в реальных местах, а в их проекциях на пергаменте. — Я хранитель, не изыскатель. А уж сам- то чертеж… господи боже.
Это выражение филлорийская молодежь переняла от новых правителей, полагая его неприличным; растолковать им, что это значит в действительности, было практически невозможно.
— Именем королевства Филлори квалифицирую тебя как топографа, — произнес Квентин. — Так годится?
Надо было меч захватить. Сконфуженный Бенедикт пожал плечами — Квентин десять лет назад сделал бы то же самое. Он прямо-таки проникся нежностью к этому мальчугану, наверняка думающему, что никто не в силах его понять. Квентин по сравнению с ним сильно продвинулся и, возможно, сумеет ему помочь.
— В общем, подумай. Нам нужен кто-нибудь для обновления карт.
Квентина, впрочем, и эта вполне устраивала. Он покрутил вороток, и остров Дальний уплыл в просмотренную часть свитка. За ним потянулись ярды кремового пространства с пунктирами и мелкой цифирью — пустой океан.
Край карты, щелкнув, выскочил из медного ролика.
— Больше земли нет, — не слишком толково заметил Квентин.
— Эта карта — последняя в каталоге. Никто ее ни разу не спрашивал с тех пор, как я здесь.
— Можно мне ее взять? — Бенедикт засомневался. — Знаешь, я ведь король. Это, строго говоря, моя карта.
— Все равно расписаться надо. — Хранитель уложил свиток в кожаный футляр и вручил королю квитанцию со своей подписью: Бенедикт Фенвик.
Господи боже. Неудивительно, что он дуется.
В активе имелось следующее: старомодный парусник, не вполне адекватный воин и загадочная королева-колдунья. На Братство Кольца это не тянуло, но Квентин ведь не мир от Саурона спасал — он всего лишь хотел получить налоги с захолустных островитян. Ровно через три недели со дня смерти Джоллиби путешественники выехали из замка.
Крепкий бриз гнал волну. Парусам «Мунтжака», судя по всему, не терпелось наполниться им и умчать судно за горизонт. В глубине белоснежных полотен, вибрирующих от предвкушения, просвечивали бледно-голубые филлорийские овны.
В гавани играл духовой оркестр; ветер, несмотря на все старания капельмейстера, уносил музыку прочь. За полчаса до отплытия явился Бенедикт Фенвик с набором геодезических инструментов. Капитан, все тот же адмирал Лакер, отвел ему каюту поплоше.
— Вот так, значит… — сказал Элиот, стоя у сходен с Квентином.
— Вот так.
— Ты в самом деле туда плывешь.
— А ты думал, я блефую?
— Была такая мысль. Ты попрощайся с Джулией за меня — и не забывай, что я тебе про нее рассказывал.
Джулия, похоже, не собиралась выходить из каюты до самого острова.
— Ладно. Вы как тут, обойдетесь без нас?
