Из кустов, опустив стволы Мосинок и немецкого карабина, выходят братья пограничники (эх, доверчивы, а вдруг мы засланье), ну и я выхожу навстречу, мне-то терять нечего, я ж «День сурка» многоразовый. По лицам видно, пацаны оголодали, да и форма обтерта, грязна и порвана. Знать, ребята с самого 22 июня по лесам шастают, и это потом подтвердилось по рассказу сержанта, кстати, а красноармеец Никифоров кого-то мне напоминает, рожица что-то знакомая.
Акмурзин парень догадливый, уже вытащил три банки консервов и галеты к ним, увидев это богатство, пограничная братва кинулась, чавкая, благодарить нас, я пресек поток благодарности и приказал сосредоточиться на еде. Ребята молниеносно разрубали консервы и галеты и хотели еще, но я не знаю, когда в последний раз они ели, да и то, что дали, как бы фон Боком им не вышло. Отдохнув полчасика и убедившись, что пограничные желудки осилили жрач без особых напрягов, мы тронулись в путь. Во время отдыха я им рассказал о нашей части и о том, как мы тут оказались, у ребят глаза, само собой, горели, когда шел рассказ о боях ДОН-16.
Оказывается, у ребят действительно нет ни одного патрона, и криком «хенде хох» они просто нас пугали, думая, что мы немчура, вот психи, а если бы это была немчура? А у нас патроны есть, правда, не к Мосинке, а к гитлеровскому карабину, но к патронам прилагаются еще два карабина. Вот парни и вооружились, и дальше уже пошли впятером, так и интереснее, и пахана сплоченным коллективом гасить кайфовее, гласит народная поговорка.
По пути мы наткнулись на дорогу, правда, мы не знали, куда она ведет (на ней не написано), и когда мы новым бойцам рассказали примерно, куда мы должны пойти, они подсказали, что нам надо бы направо. Ну пошли параллельно дороге, в двадцати- пятидесяти метрах от дороги, причем, само собой, с наибольшей осторожностью и наименьшей скоростью, чай, не двадцать четыре часа Ле-Мана. И я думаю, если попадется небольшая группа немцев, мы должны их атаковать. Зачем? Во-первых, чтобы сплотить наш маленький отряд, затем, чтобы пополнить запас продовольствия и боеприпасов, да и проверить, наконец, каковы ребята в деле.
И медленно передвигаемся параллельным курсом к дороге, пока тишина, вот вдалеке раздается звук моторов, и мы ложимся на землю, по звуку моторов понимаем, что мы приближающимся не конкуренты, их тупо больше. Как истинные тигры, мы пережидаем более сильного противника, и мимо нас, грохоча, едет колонна из пятнадцати грузовиков и шести мотоциклов, что они везут (или кого), мы, конечно, не знаем (если уж начистоту, то мне это пофиг). Конечно, интересно нам очень, но силы не равны и иголкой пушку не прошьешь, пусть едут, суки, попутного кола в горбатую спину и лохматого козла навстречу.
Переждав еще пяток минут, двигаемся за ними, получилось нам с ними по пути, и опять так же, не спеша, с крейсерской скоростью 4–5 полновесных километров в час, двигаемся вперед, к базе. Спидометров у нас, конечно, нет, и мы понятия не имеем, сколько прошли, и тем более не знаем, сколько осталось. Тут в стороне базы начинается перестрелка, и простенький вывод осенил меня. Колонна прошла по направлению к нашей базе, это раз, колонна, я уверен, не единственная, это два. Но пятнашка грузовиков по двадцать бойцов это же почти батальон, пусть таких колонн было три или даже шесть, то это уже полк. Наши порвут этот полк, да, и потери будут, но не кардинальные, так нас с этой стороны не ждут, и мы можем сыграть роль козырной карты. Вот только как?
У нас никто танк не водит, а то в лесу «КВ» приныкан (и не один), вот суперсюрприз был бы, если в неожиданный момент использовать «КВ» как туза козырного.
– Слышь, бойцы, трактор или танк кто водить может?
И на тебе в ответ сюрприз!!! (И нехрена свистеть о рояле-пианине в кустах.)
– Я могу, – говорит мне Никифоров.
– Да ты че, – неожиданно быдловской фразой удивляюсь я, – так все-таки трактор или танк?
– И танк, и трактор, товарищ капитан, я до армии на тракториста учился, тут призыв, говорят, в танкисты пойдешь, а все друзья в пограничниках. Ну, не мог я в танкисты, вот и уломал военкома на пограничника, брат у меня летчик, ну и я не должен отставать от него, должен был я стать пограничником[315].
– А он у тебя, случайно, не истребитель и не зовут ли его Еремеем?
– Да, товарищ капитан, Ерема он, лейтенант-истребитель, летает на «И-16».
– Ошибаешься, брательник твой уже в старлеи выбился, и летает уже второй-третий день на «Юнкерсе», ах да, еще и медалью его наградили, и вообще придем на базу, там его и увидишь.
У Васьки, так зовут младшего Никифорова, полные штаны радости, как же, брат и жив, и не в плену, а еще и старлей и медаль получил. Да и самое главное, сегодня он сможет его увидеть. Рассказываю ему о «КВ» стоящем невдалеке, в лесу. Тот радостно хрюкать начал, мол, он ради встречи с братцем готов не то что танком, бронепоездом в одиночку ворочать.
Ну и мы дали ходу, тем более Фатхулла говорит, до танка километр, не более, у нас, блин, крылья появились и моторы по тыще
