чтобы о ее счастье сказали.
Ее отец поглядел на нее сверху вниз, наморщив лоб, словно размышляя, имеет ли она право узнать имя уже сейчас.
— Бессмертному Муватте, правителю Лувии.
Девушка открыла рот. Этого не может быть!
— Муватте? — нерешительно переспросила она. Как такое возможно? Почему он выбрал именно ее? Они никогда не встречались лицом к лицу.
— Да, Муватте, Железному королю. Бессмертному правителю Лувии. Повелителю армий воинов с железным оружием. Соседу, который постоянно посылает своих воинов в набеги на нашу страну. Он разорил немалый кусок степи, когда искал наемников бессмертного Аарона.
Шайе стало больно слышать имя своего возлюбленного. Слова отца по-прежнему не укладывались у нее в голове. Муватта! Чего хочет от нее этот лувиец?
— Но… разве девантары не запретили детям бессмертных жениться друг на друге? Разве это не так с незапамятных времен?
Отец задумчиво покачал головой. Его лицо снова превратилось в ставшую уже привычной непроницаемую маску, лишенную каких бы то ни было чувств.
— Нет. Белый волк и крылатая демоница Ишта дали согласие на бракосочетание. Ты станешь не просто одной из жен Муватты в его гареме. Ты сочетаешься с ним браком во время Небесной свадьбы. Он придет к тебе как бог и зачнет ребенка с девицей Шайей. Ты станешь символом плодородия Лувии, — циничная улыбка заиграла на его губах. — Принцесса ишкуцайя. Кто бы мог подумать, что конокрады и крестьяне сойдутся вместе?
У Шайи закружилась голова. Ей пришлось закрыть глаза. Это не может быть правдой! Это все дурной сон. Не может быть, чтобы Муватте удалось то, что они с Аароном считали невозможным.
Аарон отдал бы за нее провинцию своего королевства, в этом она была уверена. Но судя по тому, как вел себя ее отец, сделка с Муваттой была уже вопросом решенным. И тут ей стало ясно, почему правитель Лувии из всех женщин пожелал в жены именно ее. Он хотел отомстить Аарону, который едва не оскопил его.
— Что предложил за меня Муватта?
— Пятьсот лошадей из королевских конюшен. И приданого за тобой не просит.
— Что ты будешь делать с этими лошадьми? — Ей удалось заставить свой голос перестать дрожать. Теперь она говорила так же холодно и равнодушно, как и ее отец.
— Некоторых оставлю себе. Других раздарю своим советникам и воинам, проявившим себя в боях. Скоро они разойдутся по всему королевству. Принесут новую кровь в наши стада. Укрепят наш народ.
— Говорит ли что-то против того, чтобы снять с меня эти путы? — Ей хотелось по крайней мере сидеть, когда она будет объяснять своему отцу, какого дурака он свалял.
Практически мгновенно оба евнуха подскочили к столу и развязали кожаные ремни. Садясь, она почувствовала колющую боль глубоко меж бедер.
— На протяжении нескольких следующих дней вам лучше полежать, почтенная принцесса, — тут же пояснил ей Шен И.
Ее отец уже отвернулся. Он пришел один. Что ж, хотя бы на этот раз он не привел с собой половину придворных, чтобы унизить ее. И поскольку они были почти одни, девушка могла говорить откровенно.
— А ты никогда не задумывался над тем, почему он выбрал для Небесной свадьбы самую неприглядную из твоих дочерей? Мне уже не четырнадцать. И то, что я обладаю весьма скудным набором женских добродетелей, Муватте тоже уже наверняка донесли. Как думаешь? Почему он хочет меня, а не одну из моих гораздо более красивых сестер? Меня, женщину, у которой больше шрамов, чем у большинства твоих воинов!
Мадьяс медленно обернулся. На нем были потертые штаны для верховой езды из оленьей кожи и засаленная безрукавка. На щеках виднелась щетина. Он не был похож на князя. Он мог бы сойти за воина, если бы не эти глаза. Жесткие, непреклонные, вызывающие. Темные бездны.
— Об этом я долго беседовал с советом. Мы пришли к выводу, что он хочет получить тебя, чтобы зачать с тобой сына, которым он будет гордиться. Некоторые полагают, что в тебе возродилась душа одного из древних князей-воинов, Шайя. Вот только по какой-то прихоти богов она оказалась в теле женщины. Если бы ты была моим сыном, то правила бы страной вместе со мной.
На миг у нее сильнее забилось сердце, девушке показалось, что она вновь завоевала толику его расположения. Но затем разум победил. Она не верила ни единому его слову. Ни один из его сыновей никогда не пользовался долгое время его
