– Тоже верно, – хмыкнул Монтроз. – Умеешь ты ободрить! Ладно… Скоро приедем уже, так что слушай меня внимательно. Тут не принято, чтобы женщина перечила мужчинам…
– А где это принято? – не удержалась девушка.
– Я серьезно говорю, – нахмурился он. – У нас все же иначе, а тут даже не думай влезть в мужской разговор, если не спросят сами. Это… неуважение, в общем. Старухи, особенно те, у кого много детей, имеют право голоса, но и только. – Генри ухмыльнулся каким-то своим мыслям. – Мужики, ясное дело, бывают у женушек под пяткой, но кто ж признается? Ты не беспокойся, я от тебя ничего утаивать не стану. Но с вождем, если дело действительно неладно, мне придется говорить наедине. Понимаешь?
– Конечно, – спокойно сказала Мария-Антония.
Это было ей более чем понятно. Муж ведь не приглашал ее на советы, но порой делился с нею проблемами, а то и прислушивался к ее мнению… В мире мужчин женщине не так-то просто завоевать уважение, и принцесса прекрасно знала, как следует вести себя, чтобы не ранить мужское самолюбие, но в то же время заставить считаться с собой.
– Хорошо, – сказал Генри. Лицо его было тревожным и усталым, что и неудивительно, и Мария-Антония искренне пожелала, чтобы они вскоре оказались среди друзей, где можно будет немного передохнуть, прежде чем продолжить путь. – И знаешь, что еще? Если я вдруг поведу себя… ну… грубо, в общем, ты не обижайся. Мало ли что… тут могут просто не понять, отчего женщине такое уважение, если ей не сто лет и она не прародительница половины племени.
– Если ты по-прежнему не станешь распускать руки, Генри Монтроз, – ответила принцесса, прикусив губу, чтобы не рассмеяться, – я, так и быть, стерплю какую-нибудь грубость или бранное слово. Но только от тебя, а не от… твоих родственников.
– Это само собой, – серьезно сказал он. – Просто лучше сразу обозначить, что ты… ну, в общем… со мной, чтобы ни у кого мысли не возникло о каких-нибудь глупостях.
Мария-Антония кивнула с важным видом, продожая смеяться про себя. Ну что же тут непонятного? Муж жену может учить, как ему вздумается, но попробуй влезть посторонний с советом или, не приведи господь, осмелься кто тронуть чужую женщину, ему не позавидуешь. Верно говорили в ее времена, мол, муж да жена – одна сатана. И пусть Генри ей не муж, вряд ли эти люди станут проверять! Притвориться же совсем не сложно, если нужно для дела.
– Ну и хорошо, – произнес Монтроз с изрядным облегчением. Опасался, наверно, что она может заартачиться или вспомнить о своем благородном происхождении. – Но по сторонам все равно смотри внимательно. Револьвер я тебе оставлю, пусть будет под рукой. Если что… – Он нахмурился, прикусил губу, потом махнул рукой. – Не буду загадывать! Я уже все сказал, ты помнишь!
– Я помню, – кивнула принцесса. Генри Монтроз обещал выполнить задание, и этого достаточно…
…Напряжение не отпустило его, даже когда он увидел знакомые лица. Всех этих делакотов он отлично знал, охотились вместе, зимовали как-то, праздновали… Но все они показались Генри непривычно хмурыми, чем-то озабоченными, и это наводило на неприятные размышления.
И все же он был уверен, хоть и подтачивал эту уверенность червячок сомнения, что племя его не предаст. Старик шаман придумал бы, как дать ему знать о грозящей опасности. Нет, дело в другом, и даже если это другое связано с ним, Генри Монтрозом, то оно не угрожает ему именно в этот момент. А если есть время на раздумье, это уже неплохо, считал он.
И хорошо, очень хорошо, что принцесса не стала ни о чем выспрашивать именно сейчас, возражать, будто понимала, что с этими людьми нельзя вести себя так, как с жителями более цивилизованных краев! Может, и правда понимала, не станешь же выпытывать прямо сейчас… Хаур и остальные наверняка подслушивают, у них уши чуткие, у прирожденных-то охотников! И так пришлось наговорить лишнего, но он предпочел предупредить девушку, чем потом расхлебывать последствия. Дети равнин терпеливы, но в то же время бывают по-детски обидчивы, лучше уж не рисковать…
До становища оказалось неблизко, они добрались только к вечеру второго дня. Генри с удовольствием смотрел по сторонам, отыскивая знакомые лица, отвечал на приветствия, не забывая краем глаза следить за принцессой. Той все было в новинку, она с большим интересом рассматривала жилища делакотов, сооруженные из выделанных шкур, натянутых на слеги, возящихся в траве детишек, длиннокосых женщин, занятых повседневными заботами… но все же не настолько, чтобы не отвлечься от них и не потаращиться на старого знакомца!
Высокие, резкие их голоса звучали почти забытой музыкой – Генри почти год не был у своих нареченных родственников, и тем ярче казались воспоминания…
Он спешился, протянул было руку Марии-Антонии, но она уже спрыгнула наземь, по-прежнему с детским любопытством рассматривая окружающих. Те, впрочем, смотрели на нее с не меньшим интересом: белые женщины редко забредали в эти края.
