— И ты мне расскажешь?
— С условием, что мсье Луи никогда про это не узнает…
— Разумеется. Более того — я тебя награжу.
Лакей готов был заранее рассыпаться в благодарностях за будущую щедрость хозяйки, но с трудом сдержал свою алчную натуру.
— Ваше прощение для меня — наивысшая награда!
Филиппина засмеялась.
— Значит, мы договорились! Будешь пересказывать мне все разговоры, в которых будет упоминаться мое имя.
— Но как это сделать, чтобы не возбудить подозрений?
— Ты умеешь обводить вокруг пальца мужей, значит, обманешь и моего брата! Или нет?
Он кивнул и улыбнулся, показав отсутствие нескольких передних зубов.
— А теперь иди. Ты и так задержался. Я огорчусь, если Луи прикажет вырвать тебе язык!
Лакей не заставил просить себя дважды: ноги в руки, он пустился бежать, думая о том, что пара ударов хлыстом по мускулистым плечам ему все равно обеспечены.
Через минуту, не повстречав больше никого на своем пути, Филиппина вошла в комнату позади кухни и сразу обнаружила, что мэтр Жанисс и Матье нашли хорошее средство облегчить муки ожидания — они пили вино. Глупо улыбаясь, они чокались глиняными чашами и поглядывали на двух служанок, а те откровенно строили им глазки. На столе стояли пустые миски, супница и блюдо из-под окорока.
— Вы только на них посмотрите! — И Филиппина, уперев руки в бока, встала перед столом, к которому привалились выпивохи.
Мэтр Жанисс посмотрел на нее. Лицо у него было безмятежное и радостное, как у младенца.
— Мы волновались… Из-за малиновки… Да, Матье? — пробормотал он в свое оправдание и ткнул юношу локтем в бок.
— Из-за ма… ма… малиновки! — отозвался неуверенным голосом Матье и поднял свою чарку.
Судя по всему, оба были пьяны. Филиппина повернулась к служанкам, которые, стоило ей появиться в комнате, сразу стали скромными и незаметными, и сказала сердито:
— Я приказала, чтобы вы их накормили, а не споили!
Та из служанок, что была побойчее, если судить по глубине выреза у нее на груди, выдержала гневный взгляд хозяйки и указала пальцем на мэтра Жанисса:
— Вот он сказал, что защекочет нас, если мы не дадим ему выпить!
— И защекочу! — проговорил мэтр Жанисс, у которого заплетался язык.
— Ну вот, сами видите!
— Я вижу, что вы не против, чтобы вас защекотали!
Вторая служанка поспешила возразить:
— Если тот, что помоложе, я не против, но с этим… — И она скривила губы.
— Даже не думайте об этом! Он приехал на свою свадьбу.
Матье и мэтр Жанисс заулыбались, как два озорника, только что устроивших какую-то проказу. Филиппина, которая не желала понимать, что оба они искали в опьянении спасения от снедавшего их страха, обратила свой гнев на служанок:
— Если через час эти красавцы не протрезвеют, я прикажу вас выпороть!
Едва переступив порог спальни Альгонды с подносом в руках, Франсин переменилась в лице.
— Входи, я тебя ждала, — с напускной доброжелательностью обратилась к ней Альгонда.
Предвкушая встречу с Матье, она предпочла роскошным одеждам скромное бледно-зеленое платье с поясом на бедрах, а сложной прическе — косу, с которой он привык ее видеть. Никто, глядя на нее, сидящую в кресле прямо и горделиво, положив руки на подлокотники, не поверил бы, что несколько часов назад она не могла передвигаться самостоятельно. Опасаясь выдать себя, Франсин решила не смотреть на Альгонду. Как обычно, быстро и молча она подошла и поставила поднос на маленький столик у кровати, за которым молодая женщина принимала пищу со дня родов. Но и если бы она захотела ответить, ничего бы не вышло — до такой степени ее ошарашило внезапное выздоровление Альгонды.
