— Почему бы я должен вам это запретить?
— Потому что мы уедем сегодня же вечером, до того как она будет крещена.
— В таком случае вы увезете с собой рабыню.
— Она принадлежит Гуго де Люирье?
— Не совсем так. Предполагается, что после обряда крещения она станет свободной.
— Значит, позволю себе допустить, что, оставаясь мусульманкой, Муния является собственностью ордена.
Д’Обюссон кивнул. На губах его играла легкая улыбка. Ангерран отстегнул от пояса кошелек, полученный из рук Гуго де Люирье в день прибытия на Родос, и положил на стол.
— Если этих денег не хватит, чтобы выкупить ее, у меня при себе верительные грамоты, любезно предоставленные в мое распоряжение моим родственником, бароном Жаком де Сассенажем.
Д’Обюссон посмотрел на юношу, и в глазах его блеснул странный огонек.
— Вы обещаете, что там, куда вы ее отвезете, египтянка будет крещена?
— Клянусь Господом, так оно и будет.
Великий магистр отодвинул от себя кошелек.
— Заберите деньги и отвезите эту даму в надежное место. Когда дело будет сделано, дайте мне знать. Доблесть и мужество нынче редки, поэтому в ближайшем будущем, раз таковы были ваши планы, я буду счастлив принять вас в наши ряды.
Пьер д’Обюссон проводил Ангеррана до дверей своего кабинета. Вполне довольный таким поворотом дела, юноша отправился к управляющему портом узнать, какое судно готовится первым покинуть Родос. Им оказался шебек[9] , путь которого лежал в Геную. Он заплатил за себя и за Мунию, после чего отправился в монастырь с охранным свидетельством, подписанным самим Великим магистром. Довести Мунию до порта оказалось делом несложным. Когда же они добрались до башни Найяк, дорогу преградил Гуго де Люирье. Судя по всему, кто-то из конторы управляющего портом или из монастыря успел поставить его в известность.
— Ты много себе позволяешь, Сассенаж! Эта женщина принадлежит мне! — рявкнул он.
Заслонив собой Мунию, Ангерран взялся за эфес меча.
— У меня при себе купчая, которая свидетельствует об обратном.
Глубоко посаженные глаза Гуго де Люирье сузились.
— Христиан не продают, как рабов!
— Я передумала! Я решила остаться в своей вере! — сказала Муния из-за плеча Ангеррана.
Услышав это, Гуго де Люирье рассвирепел.
— Проклятая сучка! Ты, похоже, забыла, что я для тебя сделал! Ты поплатишься за свою неблагодарность, это я тебе обещаю! Солдаты!
Порт был совсем рядом, поэтому вокруг бесконечно сновали люди, безразличные к их ссоре. Двое госпитальеров, которые несли караул у башни Найяк, поспешили на зов, словно только того и ждали. Ангерран передал им документ, удостоверяющий его права на Мунию.
— С бумагами все в порядке! Вы и ваша рабыня можете подняться на борт, — заключил один из солдат с видимым сожалением.
— Не может быть! Кто подписал? — задохнулся от ярости Гуго де Люирье.
— Подписано самим Великим магистром!
Лейтенант словно окаменел. Судя по всему, он и мысли не допускал, что Ангерран может до такой степени тщательно подготовить пути к отступлению. Но если противник заручился поддержкой Пьера д’Обюссона… Тут он был бессилен. Ангерран, смерив его презрительным взглядом, направился к воротам, увлекая за собой Мунию.
— Мы еще встретимся, Сассенаж! Клянусь, ты и твоя шлюха дорого заплатите мне за это оскорбление!
— Подавись своей клятвой! — смеясь, выкрикнула Муния и стала взбираться по сходням.
Невзирая на плохую погоду, которая мешала им подняться на палубу все время, пока они плыли, молодая женщина по- прежнему пребывала в прекрасном настроении. Наотрез отказавшись рассказывать о себе, Муния засыпала Ангеррана вопросами о его стране, о привычках и нравах дворянства, о жизни при дворе. Она жаждала знать все о человеке, который дважды спас ее от верной смерти и ничего не требует взамен. Что до Ангеррана, то он твердо решил, что станет вести себя с дамой подчеркнуто сдержанно и уважительно, дабы она поняла, насколько они с Гуго де Люирье не похожи. Ситуация, в которую попала Муния, казалась неясной и запутанной, и юноша был бы рад прояснить для себя некоторые важные моменты.
