Далеко от того места, если идти на северо-запад, Хрант Бунич посмотрел на смертоносный огонь в ночи, у горизонта, взял протянутую ему флягу с вином и выпил. Он не улыбался. Собственно говоря, никто из них не улыбался. Ты делаешь то, что делают на войне, и иногда это удается. Он все равно считал, что все сеньянцы погибнут.
Теперь за их смерть они заставят очень дорого заплатить. И их вряд ли забудут.
Около половины кавалеристов могли снова сесть на коней. Многие Джанни были ранены, хотя и не слишком много, и лишь некоторые погибли — Джанни находились еще далеко от берега, когда подорвали взрывчатку на берегу. Командир конницы погиб. Он находился, как и положено, впереди, когда они подошли к реке.
Дамаз в первые часы после взрыва ничего не слышал. У него звенело в ушах, будто в голове звонили храмовые колокола. Он боялся, что это никогда не пройдет, но это прошло, пока они добивали раненых коней и перевязывали раненых, как могли, в темноте, факелами освещая эту бойню.
Настал момент, когда он уже слышал крики, а не просто видел людей с открытыми ртами и понимал, что они кричат. В реке тоже плавали тела, или части тел. Они также видели несколько взрывов далеко позади них, и огонь вдалеке горел в ночной темноте. Все понимали, откуда взялись эти взрывы, и почему их было так много, и почему они раздавались один за другим.
У Дамаза были друзья среди артиллеристов и саперов. Его посылали помогать им с пушками. Начать с того, что когда тащишь фургон с пушкой по грязи вместе с другими, вас сближают общие мучения. Дамаз еще раз посмотрел на огонь на юге. Он освещал пасмурную ночь. Возможно, никаких пушек уже нет. Он думал о том, жив ли еще кто-нибудь из тех, кого он знал.
За реку послали людей, и они вернулись с докладом. К тому времени он уже снова мог слышать, сквозь звон в ушах и головокружение. Джадиты оставили знамя на северном берегу, специально, чтобы его нашли. Один из передового отряда принес его с собой, чтобы показать сердару. Этот человек насквозь промок в реке и плакал от ярости.
Дамаз стоял неподалеку и слышал, как сердар мрачно произнес:
— Мы будем гнаться за ними, как бы далеко они ни сбежали. До стен Сеньяна, если потребуется. Они умрут самой ужасной смертью, какую только знают люди.
Солдаты криками и жестами выражали одобрение этим словам, когда их передавали по рядам. Их охватили одновременно ярость и страх. Дамаз тоже попробовал закричать, но у него болело и драло в горле, а мысли превратились в месиво, как земля после взрывов.
Случилось так, что они нашли сеньянцев на следующий день. Большинство ашаритов к тому моменту находилось на северном берегу. Они переправились на восходе солнца, оставив часть людей на другом берегу, чтобы те позаботились о раненых и мертвых.
Сердар послал на запад восемь разведчиков, приказав действовать быстро и осторожно. Двое вернулись обратно. Один был ранен. Пулей в бедро. Другие погибли, или попали в плен. Но их враги ушли недалеко, сообщили они. Нет необходимости гнаться за ними до стен Сеньяна.
Джадитов меньше сотни, доложили эти два разведчика. Они превосходили численностью неверных, и они — лучшие воины армии калифа.
«Они умрут самой ужасной смертью, какую только знают люди».
Остался один ящик взрывчатки, а ашариты, преследующие сеньянцев, теперь будут еще более осторожными. Шесть османских разведчиков убили сегодня утром.
Они взяли с собой всю взрывчатку, какая была в Сеньяне, когда выступили в поход. Весь запас. И это не обсуждалось. Они собирались написать императору и сообщить, что они это сделали, и попросить прислать еще, чтобы защищать самый преданный город Священного императора, которому всегда грозила опасность.
Некоторые потешались над верой в то, что им что-нибудь пришлют, поскольку этого никогда не случалось, но письмо все же отправили с двумя имперскими курьерами.
Теперь Бунич разделил оставшуюся взрывчатку на два ящика поменьше. Он опять вызвал добровольцев, и опять руки подняли все. Чтобы нанести как можно больший ущерб, взрывы должны были прогреметь прямо среди османов. Это означало большую вероятность гибели, во время взрыва или после него.
Он уже объяснил, раньше, свои представления о том, что должно произойти сейчас. Почему он считает, что они не смогут спастись, убежать отсюда, даже если разделятся и попытаются пробраться назад, на юго-запад. Они слишком далеко забрались,
