Фактически, годы спустя, когда о ней вспоминали в той части мира, то чаще всего из-за ее светлых волос, ее мастерства в стрельбе из лука, и из-за пса, который всегда был рядом с ней.
— В чем дело?
Они отошли недалеко. Местность была достаточно безопасной, хотя они уже углубились в Саврадию на приличное расстояние. Границы постоянно менялись, но ландшафт тут уже стал другим.
— Мне снился тот бой на дороге, — сказал, глядя вдаль, на восток, а не на нее.
— Когда я пришла в ваш отряд?
— Да.
— Это хороший сон. Ты там уничтожил Джанни и алых кавалеристов.
— И потерял почти всех своих людей.
— Все они понимали, что такое может произойти!
— Нет, не понимали. Как и те, кто сейчас с нами, Даница. Особенно новички. Они верят, что я заколдованный, непобедимый. Что я осыплю их славой, как цветами с дерева.
Она видела, что он зол и несчастен. И вдруг немного испугалась. Если он сейчас остановится, если они больше не будут сражаться, как ей жить? Он продолжал:
— Они считают, что раз мы сожгли несколько деревень и захватили коней, их не могут убить.
— Я в это не верю.
— Знаю, что не веришь! Но я все время думал о той армии. В Ашариасе ее сердаров казнят, если им нечего будет предъявить за провал на севере.
К тому времени они уже слышали о пушках. Они не знали, как это произошло, но это было потрясающе.
— Хорошо! Они полны злобы и боятся смерти. Они будут действовать безрассудно. Давай сами убьем их!
— Сердаров? Даница, не будь ребенком.
Она замерла.
— Я не считаю, что веду себя, как ребенок.
— Обычно нет. Но ты пытаешься оспорить приказы.
— Я пытаюсь их понять.
— А почему ты должна их понимать? Зачем мне надо, чтобы ты понимала?
Справедливый вопрос. Она не ребенок, но она молода, и новичок в этом деле, а он… это он. Она пожала плечами. Теперь она тоже вспоминала то сражение. Брата, перед тем, как он ушел.
И, как уже бывало раньше, ее молчание заставило Раску говорить. Она еще раньше решила, что он умеет бесконечно удивлять.
— Сон — это то, о чем я расскажу другим, Даница. Они поймут, как сон может повлиять на решение, они родились в Тракезии. Но я проснулся с мыслью о том, что это ошибка. Что неправильно опять двигаться по этой дороге и пытаться найти армию. Я думаю, они сами будут искать нас. И их будет много, чтобы принести наши головы, мою голову, в качестве хотя бы небольшого триумфа.
Она посмотрела на него.
— Твоя голова — это большой триумф.
— Нет. Это не так.
— И поэтому ты считаешь…
— Считаю! Я готов бросить им вызов, где угодно, и рисковать при этом. Но я не готов пожертвовать жизнями сорока человек, или дать этим ублюдкам шанс победить нас, когда их только что разгромили! Пускай в Ашариасе прикончат этих сердаров за нас. Это тебя удовлетворит?
— Не очень, — честно ответила она. — Я бы лучше сама их прикончила.
Тогда он повернулся к ней. Ей стало неловко под его взглядом. Такое с ней иногда случалось, как будто он видит ее насквозь. Он сказал:
— Девочка, ты хочешь при этом умереть?
— Не хочу, но…
— Тогда не гонись за темнотой. Даница, никто из нас никому не поможет, если мы умрем.
