На лице капитана появилось страдальческое выражение.
Доктор — его звали Мьюччи, вспомнил Перо — высвободил свою руку из руки жены и шагнул вперед один. Он не улыбался.
— Предстоит ли мне выслушивать дальнейшие оскорбления, если поднимусь на ваш корабль, синьор?
Улыбка Дживо не дрогнула.
— К вашему сведению, мы, в Дубраве, говорим «господар», а не синьор. Или «госпар», это сойдет для торговцев и им подобных.
Лекарь остался серьезным, но Перо ощущал его гнев.
— Мы не в Дубраве. У вас нецивилизованный город, или вы один такой?
— О, помилуйте. Вы оскорблены, доктор?
— Да, — хладнокровно ответил Мьюччи.
Это произвело на Перо впечатление. Он понятия не имел, как бы сам справился в такой ситуации.
— Дубрава просила лекаря, — прибавил доктор. — Я согласился исполнить просьбу. Ваши слова предполагают нечто совсем иное. Если мне не рады, то у меня нет ни малейшего желания навязываться вам, или вторгаться, как и провести два года с моей женой в городе, где нам не рады. Прошу вас, дайте мне совет. Вы — синьор Дживо, не так ли?
— Именно так, — улыбка исчезла. Марин Дживо стал таким же серьезным, как и лекарь. — Какого совета вы у меня просите, доктор?
— Якопо! Я уверена, что господар Дживо шутит, не более того, — женщина подошла, оставив свою служанку и зонтик от солнца сзади. — Шутки бывают такими разными в разных городах. Разве я не права? — она улыбалась, единственная из всех.
Несколько мгновений нерешительности. Затем Дживо ответил:
— И у разных людей, синьора Мьюччи. Вас будут называть «господарко», что означает «моя госпожа», когда мы доберемся до нашей республики. И вы абсолютно правы. Я вижу, вы женщина наблюдательная. Моих друзей часто раздражают мои шутки, я один из таких шутников.
— Я это вижу, — синьора Мьюччи кивнула в сторону капитана, на лице которого отражалось отчаяние. — Если ваш капитан также один из ваших друзей.
— Вероятно, в данный момент он так не считает, — со смехом произнес Марин Дживо. — Бросьте, доктор. Я слишком много шучу, и не всегда умно. Добро пожаловать на борт, и я обещаю, что вы останетесь довольны приемом в Дубраве.
— Могу я оставить за собой право это решать? — осведомился лекарь. Его хорошенькая жена снова взяла его под руку, увидел Перо. Он вдруг осознал, что ему все это нравится, несмотря на неутихающую головную боль.
— У нас всегда есть это право, — ответил Марин Дживо.
Мьюччи кивнул.
— Я также не сомневаюсь, что вы и ваш капитан внимательно наблюдали за Серессой, когда вели здесь торговлю, и все прошлые разы тоже. И что вы поделитесь своими мыслями друг с другом и с Советом Правителя, когда вернетесь в Дубраву. Вы будете утверждать, что это не так?
Перо увидел, что Марин Дживо может выглядеть не только легкомысленным, но и грозным. У людей высокого роста при этом есть преимущество. Купец спросил:
— Вы хотите сказать, что серессцы в Дубраве не могут не заниматься тем же?
Мьюччи энергично кивнул.
— Таково мое утверждение, да. И в других городах есть лекари — если вы не доверяете серессцам.
— Если говорить честно, доктор, весь мир не доверяет серессцам.
К своему большому удивлению, Перо увидел, как лицо Якопо Мьюччи расплылось в улыбке.
— Не без оснований, смею сказать. Что я сообщу в своем первом письме домой о купце, который доставил нас через море?
Марин Дживо снова рассмеялся. Понятно, откуда взялись его морщинки вокруг глаз. Перо подумал, что такое лицо стоит нарисовать.
— Что у него жалкое представление о забавных вещах, но он предложил гостям кандарского вина, которое берег для себя самого.
— Очень хорошо, — сказал доктор, и одновременно его жена произнесла: «Хорошо!» Они посмотрели друг на друга. Лекарь улыбнулся; женщина рассмеялась и сжала руку мужа.
