Неожиданное благо. Он выпил очень хорошего вина — своего собственного. Он привез с собой три бочки красного кандарского, и может выписать еще. В отчетах писали всякие ужасы, что в Обравиче чаще всего подают эти бледные кислые вина каршитов или пиво, — ни от одного цивилизованного человека нельзя требовать, чтобы он пил эти напитки целый год. Или два года. (Ему необходимо перестать думать об этом.)
Он находился в комнате, обставленной как кабинет, на первом этаже. Прочный письменный стол, кресло за ним, кушетка, терраса, выходящая на юг с видом на реку, — ею пользовались в более теплое время года. Камин приличных размеров, два массивных кресла по обеим сторонам от него, большой стол, сундуки для вещей с замками, картины из Серессы на стенах. На одной из них, кисти раннего Виллани, была изображена лагуна на рассвете: лодки на яркой воде, два святилища со сверкающими куполами, колонны со львами, Арсенал, едва виднеющийся справа. Эта картина будет вызывать у него тоску, подумал он.
Вьеро Виллани умер в начале этого года. Говорили, что он кашлял кровью, но это не чума. Хороший художник, по мнению Фалери. Не из числа величайших, но искусный мастер. Самому послу принадлежали две работы Виллани. И сегодня, глядя на картину (его дворец находится чуть левее от этого места), он угрюмо поднял бокал, салютуя этому изображению и этому человеку.
Не каждый может стать мастером. Можно построить достойную жизнь и на более низком уровне достижений. Ему показалось, что это важная мысль. Но он осознал, что ему не с кем ею поделиться.
Он уже соскучился по Аннализе. Они бы усадила его у огня, налила для них обоих по новой чаше вина, с сочувствием выслушала бы его рассказ об этих шести преклонениях колен и об императоре со слабым подбородком, который хлопал в ладоши, как ребенок, когда раздался перезвон их часов и воин ударил турка.
Потом она бы пошла наверх, в постель, распустила бы свои великолепные волосы и согрела его волшебством своей юности, пока солнечный бог гонит свою колесницу под миром и защищает человечество от всего того, что может напасть на него в ночи.
Фалери допил свое вино. Налил еще одну чашу. Интересно, где она сегодня ночью? И одна ли? Он надеялся, что одна. А потом услышал стук в дверь снаружи, из дождя и мрака.
После Фалери отослал женщину домой. Не без труда, так как она оказалась теплой и податливой в постели, но это была игра правящих дворов, а не страсть, и пусть они здесь не считают, что так быстро узнали его цену.
По правде говоря, этот прием был слишком прозрачным. Такая прямолинейность — почти оскорбление. Или, возможно, просто северная топорность. Фалери спросил насчет женщин у мужчины с соломенными волосами (и узнал его имя: Витрувий), и — о, смотрите, как удивительно! — в ту же ночь у его двери появилась девушка в сопровождении телохранителя, надушенная, в зеленом шелковом платье с глубоким вырезом, которое он увидел после того, как она сбросила мокрый, темный, плотный плащ с капюшоном.
Ее зовут Вейт, произнесла она тихим, трогательным голосом. Да, ненастная ночь. Да, вино бы было очень кстати.
Он угостил ее вином в своей спальне (лучше всего приобрести привычку не впускать девушек в комнату на первом этаже, где будут лежать бумаги), а потом получил с ней удовольствие. Настоящее удовольствие. Вейт симулировала страсть и удовлетворение с искусством, свидетельствующем о большом опыте, его это позабавило. Вот здесь — никакой северной топорности. Потом они немного побеседовали об осенней погоде и импорте шелка, а после он позвал Гаурио и велел проводить девушку вниз, к входной двери, где ее, надо полагать, ждет телохранитель, укрывшись где-нибудь от дождя. Казалось, она была немного обескуражена тем, что ее попросили одеться и уйти так быстро. Но ничего.
Фалери велел слуге не скупиться, хотя ей наверняка заплатили при дворе. Она заработала
Среди ночи Орсо Фалери внезапно проснулся. Его разбудила мысль, появившаяся неизвестно откуда, хотя нет, известно — из глубины сна-воспоминания.
Он стоял со своим отцом у лагуны возле Арсенала. Вода плескалась о камни. Большой корабль императора стоял у причала — это был визит правителя из Обравича. Герольд представлял сановников республики предшественнику этого императора, в том числе уважаемое семейство процветающего купца Фалери.
Старший сын императора, Родольфо, прибыл вместе с отцом. Он шел позади императора, сцепив руки за спиной, и с любопытством смотрел по сторонам. Фалери был тогда мальчиком, принц Родольфо — юношей.
Но в тот день они видели друг друга. Почти сорок лет назад.
«Мы рады снова вас видеть».
Фалери стало зябко, и вовсе не от сквозняка.
