— Я его не отдавал. Меч забрали против моей воли.
— Это теперь неважно. Но, если хочешь, можешь на него посмотреть.
Предложение прозвучало унизительно. В нем чувствовалась издевка и уверенность, что Млый не сможет изменить сложившийся порядок вещей. Меч отдан Эгере в жертву, и — точка!
Но, если можно увидеть, то, значит, можно и взять!
— Покажи, — тихо, но угрожающе сказал Млый.
Старик, похоже, не придал тону его голоса никакого значения.
— Пойдем, — жрец призывно махнул рукой и первым вошел в храм.
Перед открытой настежь дверью Млый все же замешкался. Не очередная ли это ловушка? Но потом упрямо тряхнул головой — будь что будет.
Внутреннее помещение храма отличалось от двора лишь тем, что было накрыто крышей — большое неуютное пространство с земляным полом и узкими окнами, размещенными так высоко, что до них с трудом можно достать рукой. Изображение Эгеры внутри храма отсутствовало, зато в множестве были расставлены, примерно в полтора человеческих роста, идолы, в которых Млый не смог узнать никого из известных ему богов.
Женщина с большой змеей, кусающей ее в плечо. Раскрашенные глаза жертвы вытаращены в смертельном испуге. Воин со сломанным копьем, беспомощно опустивший руки. Еще один воин, пытающийся разорвать на горле блестящую цепь. Цепь сделана из настоящего металла.
Млый бродил среди идолов, как среди музейных экспонатов, недоумевая, зачем жрец позвал его сюда. И вдруг увидел свой меч.
Заслоненная вначале фигурой воина, перед ним внезапно возникла его собственная статуя. То, что это именно он, сомнений не было. В грубо выточенном лице безошибочно угадывались его собственные черты. Но не это поразило Млыя больше всего — идол был пронзен насквозь мечом. Его мечом!
Клинок вонзили в деревянное изображение с такой силой, что он пробил его навылет, словно стальной иглой насекомое.
— Что это? — невольно воскликнул Млый и вытер со лба испарину. — Что это значит?
— Это значит, что твой меч и ты сам навечно теперь принадлежите Эгере. За любой попыткой уйти от Эгеры последует смерть.
— Но почему? — растерянно спросил Млый.
— Так хотят Отшельники. А что желают они, всегда угодно Эгере.
— А если я не соглашусь, — зловеще прошептал Млый. — Никто не волен распоряжаться за меня!
Он схватил рукоятку меча и с силой рванул ее. Идол покачнулся, но меч остался торчать в дереве так же прочно.
Млый заворчал, как рассерженный медведь, и со второй попытки выдрал идола из земли, как будто корчевал пень. Меч при этом не подался наружу даже на сантиметр.
Пока он бесцельно бился со своим собственным изображением, отовсюду уже бежали жрецы, призванные стариком. На Млыя навалились сзади, скрутили за спиной руки. От резкой боли в груди и в спине Млый обмяк, бессильно подкосились ноги. Его вынесли за ворота храма и бросили прямо на землю.
В толпе захохотали.
Более униженного положения Млый не испытывал никогда.
Хорошо слаженные действия жрецов, отлично владевших приемами рукопашного боя, напомнили ему о собственном бессилии.
— Отстаньте от него! — рыжая Дора подбежала к Млыю первой. — Разве вы забыли, что горец ранен!
Девушка склонилась над Млыем и он почувствовал запах мускуса, которым проститутки пользовались для вызова страсти у желающих принести жертву Эгере. Больше всего Млыю хотелось сейчас уйти с площади, исчезнуть, забиться в какую-нибудь нору и хоть на время остаться одному. Словно поняв его состояние, Дора помогла подняться Млыю с земли и, подставляя ему плечо для опоры, повела прочь. Млый не сопротивлялся.
— Ты слишком спешишь, горец, — девушка на ходу заглянула ему в лицо. — Слишком торопишься. Тебе надо набраться сил.
— С тобой их можно только потерять, — попытался неуклюже пошутить Млый, испытывая невольную благодарность за помощь. — Отведи меня обратно в трактир.
— Разве ты не пойдешь ко мне? — удивилась Дора.
