Мы очутились в предрассветных сумерках, когда жизнь в русской деревне только просыпается.
На дворе стояло лето и, несмотря на то, что солнце еще не взошло, было довольно тепло. Что же будет, когда наступит полдень? Начнется самое настоящее пекло.
– Мы что, в деревне в прошлом?
– Да. Если точнее, в семнадцатом столетии. Здесь нам не суждено повстречаться ни с великими полководцами, ни с венценосными особами.
– Ты так и не дала мне прочитать, что же нам предстоит делать.
– Воровать, – призналась я со вздохом, ища взглядом нужный дом.
– Что?! – возмущенно воскликнул Калеб.
– Да не кричи ты. Необходимо отобрать у жениха приданое и закопать его. Получится клад.
– Вера, что ты такое говоришь?
– Муж девушки, которая сегодня выходит замуж, погибнет через два года, растратив перед этим все имущество, а нам она нужна состоятельной женщиной. Значит, надо дождаться передачи приданого и стащить его.
– Я тебя понял. Лучше скажи мне, где мы будем закапывать… клад?
– Э-э-э… Ну…
– Вера?..
– Понимаешь… свежевскопанная земля всегда бросается в глаза везде, кроме огорода и кладбища. А так как при огородных работах наше захоронение легко можно обнаружить…
– Я так и знал! Ты постоянно пытаешься затащить меня в склепы.
– В этот раз идея не моя.
– Угу. Пошли, покажешь мне местную достопримечательность.
– О, тебе понравится! Деревня большая. Конечно, не Питер, но… кладбище вполне чистенькое и ухоженное.
– С чего бы это?
– Есть человек, который за ним следит. В прошлом к мертвым относились почтительнее.
– Я смотрю, ты здесь уже бывала.
– Да. В свое время здешний староста женился с моей легкой руки. Теперь вот его дочь выходит замуж.
За таким незамысловатым разговором мы преодолели нужное небольшое расстояние, и я, сняв с пояса шест, активировала на его конце лопату и протянула ее Калебу.
– Так я и думал. А мне казалось, что мы выполняем задания вместе.
– Ты же не заставишь работать слабую девушку?
Тут возразить было нечего, и творец приступил к рытью ямы (с моей моральной поддержкой). Работал он споро, умело и немного снизил темп, только когда ямка для нашего клада была практически готова.
– Что теперь?
– А теперь мы отправляемся за золотом.
– Вера, почему деревенский староста дает за дочерью баснословное богатство?
– Когда-то ему принесла это богатство жена, ставшая таковой благодаря одной благодетельнице, которую он не видел, но голос ее слышал. Тогда он пообещал дать за дочерью ровно половину, но слова не сдержал. Примерно одна четвертая богатства достанется жениху. Вот за это старосту ждет наказание, как я когда-то и обещала, а его позор среди жителей деревни будет стоить ему должности. Эта должность и достанется мужу его дочери, той самой, что овдовеет через два года.
– В чем смысл?
– Понятия не имею. Сам знаешь, нам не положено знать. Да и бабушка мне рассказывала об одном случае с моей прапрабабушкой, который подтверждает это правило. Известно лишь, что его дочь вторично выйдет замуж за своего любовника и на этот раз сделает выбор по своему усмотрению. А тот станет марионеткой в ее руках и будет главой только формально, номинально же править будет она.
– Сомнительно благо такого правления. Впрочем, аналитикам виднее, – пробормотал Родригес и вскрикнул от моего тычка. – Ой! За что?
– За шовинизм! И это в наше-то время!
– Да я совсем…
– Отправляйся за приданым, а я заберу оставшуюся часть сокровищ.
