— Странно, что вы так спокойно отнеслись к моему заявлению.
Зайдя за выступ скалы, рядом с журчащей водой, я начала раздеваться.
— Обычно гоблины очень чувствительны к этому вопросу и требовательны к выбору жены.
— Вы правы, так оно и есть, — послышался голос Ревана.
— А со стороны так и не скажешь. Ваше поведение в последнее время весьма странное и рискованное.
— Отчасти вы правы, но я, как и каждый на моем месте, хотел спасти свою жизнь, поэтому не особо-то и пекся о приличиях. Я вам сказал тогда о любви, так как опасался, что вы напишите жалобу и меня выгонят из ПТУ, когда, казалось бы, выпуск уже совсем скоро. Лучше уж жениться.
— Ваше благородство не знает границ, — пробормотала я. — И я не вижу ужаса перед ожидаемой вас участью.
— Вы не пойдете замуж за нелюбимого мужчину. У вас верное сердце.
Услышав столь категоричный ответ, я негромко заметила:
— Недавно едва не пошла.
— Нет, — совершенно уверенное замечание. — Вы пойдете замуж только за того мужчину, что сможет вас завоевать. Подходя к выбору пары очень придирчиво, я, как гоблин, могу вам сказать это совершенно точно.
Морщась от боли, я промыла неглубокую рану и воспользовалась случаем сполоснуться.
— И как же гоблины выбирают себе пару, если такие эксперты в данном вопросе?
К моей иронии отнеслись снисходительно.
— Гоблин сделает предложение только той женщине, которая его зацепит.
Вытираясь полотенцем, я замерла:
— Чем? У вас приняты… м-м-м… необычные брачные игры?
— И потом спрашивают еще, почему мы считаем одаренных испорченными, — рассмеялся Реван. — Нет. У нас очень прямая и страстная натура. По сути, мы все однолюбы, так как зацикливаемся на женщине, что завладела нашим вниманием и пробралась под кожу. В нашей крови будет течь любовь к избраннице.
«Поэт, однако», — покачала я головой.
— И как же женщине вас зацепить? — спросила я, застегивая костюм и раздумывая: смогу ли сама смазать раны мазью или нет?
— Быть исключительной именно для него, — раздался голос рядом со мной. — Теперь понимаете, почему я не переживаю?
Повернувшись к чуть улыбающемуся мужчине, я спокойно заметила:
— Больше никогда так не подкрадывайтесь, иначе я лично позабочусь, чтобы вы со своей избранницей не наплодили себе подобных. Поверьте, у меня есть средства и возможности.
Реван напрягся.
— Я хотел помочь смазать рану: вы сами не сможете нормально обработать.
Понимая, что он прав, я стиснула зубы и передала баночку, стараясь не думать о пальцах, что осторожно скользят по коже.
Обратно мы вернулись в гробовом молчании, быстро перекусили и снова отправились в путь. Один коридор сменял другой, и, судя по светильникам, парящим под потолком, близился вечер. Неужели вторая ночь в этих пещерах?
Когда мы снова остановились, я, едва оказавшись на ногах, сразу поняла причину. Впереди зияла огромная пропасть, а обрывки моста свисали с обеих сторон.
— Иголы, — прорычал злой Реван. — И принес же их черт сюда раньше времени.
Мне разом поплохело: крупные хищники, которых назвал гоблин, бегают где-то по коридорам. Очень, очень опасные хищники с огромными ядовитыми иголками.
— Мы же чудом их только еще не встретили, — в ужасе прошептала я.
— Чудо тут не причем, — подошел Надар. — Ректор выдал нам карту эпицентров опасности. В обычном случае мы бы их искали, стараясь преодолеть или убить как можно больше, но с вами рисковать не будем, пусть и получим меньше очков.
Я сглотнула. Нехорошо, очень нехорошо, что из-за меня будет меньше очков за испытание, но ведь здесь иголы!
В это время, посовещавшись, группа обступила меня и Ревана кольцом.
— В связи с новыми обстоятельствами, мы не можем больше терять время. Не переживайте, вами займется Реван, — сообщил мне Надар.
