не больше, чем камни на берегу. Он либо занимался с сыновьями – именно занимался, как с маленькими солдатиками, выполняя упражнения на воде, – либо осторожно купал дочку, которая от счастья хлопала ручками и гукала. Либо, как сейчас, плыл за Василиной куда-то на глубину, оставив отпрысков нам.
Я вгляделась и тут же отвела взгляд – сестра с мужем самозабвенно и горячо целовались, отчетливо видимые на фоне лазурной сверкающей воды.
На лицах загорающих на пляже дам читалось невыносимое разочарование.
Они вышли из моря, и я невольно залюбовалась Марианом, скользнула взглядом по его мощным плечам, животу, подняла глаза выше – и наткнулась на его прямой и строгий взгляд. Стало стыдно, как в тот раз, когда мама застукала нас с подружкой за чтением какого-то эротического романа. Я моргнула, отвернулась.
Море меня больше не радовало. Я была одинока и никому не нужна.
Ночью, когда все уснули, я, захватив пачку сигарет и мобильный, вышла на пляж. Вода дышала теплом и спокойствием, широкая луна гляделась в море и протягивала ко мне серебряную дорожку. Я закурила, уселась на песок, пролистала список вызовов, остановилась на одном двухнедельной давности. Поколебалась.
Но набрала другой телефон.
– Привет.
С той стороны играла музыка, был слышен женский смех.
– Привет, принцесса, – ответил барон фон Съедентент. – Что, заскучала на своих морях?
Я улыбнулась.
– Как ты догадался? Я сижу на берегу и думаю, что мне срочно нужен кто-то, кто любит адреналин.
– Дай мне пять минут, и я буду рядом, – сказал он. – Только не двигайся, придется ориентироваться по тебе, а ты далеко.
Я отложила телефон, сняла одежду и подошла к морю. Было вообще не холодно, вода оказалась как парное молоко. Пошевелила пальцами, зарываясь в песок.
– Черт! – Мартин вышел из Зеркала прямо в воду и ошалело ругался, пока я хохотала. – Боги, ты безумна, ваше высочество!
– Пошли плавать, – предложила я, наблюдая, как блакориец снимает промокшие ботинки и носки. – Ты когда-нибудь купался ночью?
– Я не очень хорошо плаваю, – проворчал он, но стянул футболку. Я потянула носом воздух – от него пахло алкоголем и женскими духами.
– Я тебя спасу, если что, – пообещала я, заходя в воду. – Догоняй!
Было легко и весело, и я наконец-то оказалась не одна. Мартин быстро догнал меня, и мы плыли по серебристой дорожке навстречу луне, в совершенно черной воде, в черной ночи – я едва видела его. И ощущение, что под водой может сидеть кто-то страшный и зубастый, хорошо так царапало нервы страхом.
Мы зависли над бездной, под сверкающими звездами. И глаза моего спутника тоже сверкали, когда он приблизился ко мне.
– Ты по-хорошему безумна, принцесса, – глухо сказал маг в тишине, нарушаемой лишь плеском воды. Я потянулась к нему и поцеловала, чувствуя, как отчаяние переходит в тепло и удовольствие, а его рука притягивает меня к себе, гладит по спине, по ягодицам и волосам. От него сильно пахло алкоголем, но мне было все равно. Окружающая нас тьма и удаленность берега только добавляли остроты ощущениям, и я закинула на него ноги, обхватила плечи руками, ощущая горячее мужское тело посреди кажущейся теперь прохладной воды.
Мы, наверное, сильно увлеклись, потому что в какой-то момент ушли под воду и вынырнули, отплевываясь и хохоча. Неловкости не было.
– Буду считать это компенсацией за испорченную обувь, – сказал барон легко, и я мстительно плеснула в него водой.
Мы вышли на берег, отряхиваясь, и я сбегала к себе, передала успевшему одеться Мартину несколько пузатых бутылок вина, стащила с кровати одеяло, зажала под мышкой одежду, которую нашла. Потом мы долго сидели на берегу, завернувшись в одно одеяло, целовались и разговаривали. И где-то после второй бутылки я начала рассказывать ему про свою жизнь. Про своих лошадей, про маму, про сумасшедший выпускной с Катькой Симоновой, про учебу в училище и посиделки с травкой и гитарами, про розовые волосы и татуировки, про работу в больнице, про сестер. И про Люка тоже. Было что-то болезненное в том, чтобы говорить про одного мужчину и целовать другого.
