— «Овраг», здесь «Лабаз-Один», как слышишь? — раздалось в наушниках.
— Слышу тебя, «Лабаз».
— Перед тобой слева, градусов под тридцать, будет речка в овраге, их отожмет на «Пинцета», не давай им расслабиться.
— Принял, «Лабаз», постараюсь.
У меня и так «тапка в пол», чем их еще беспокоить можно? Да нечем.
— Шматков, слышал? Знаешь овраг?
— Знаю, там кусты цепочкой, увидим.
— Вот как подтянемся, долби по ним длинными, как получится, лишь бы поближе.
— Есть.
Второй крупняк заколотил с пикапа Валерия, вроде даже попал по машине, но без видимого результата. Дистанция до них все равно немалая, наверное, но пыль поднялась совсем рядом, вокруг. А может, мне и показалось. Пинцет шел параллельным маршрутом, продолжая постреливать, но редко. Мне кажется, пулеметчик не хочет ленту менять, ждет, когда хавикам все равно придется свернуть правей и прижаться к нему. И тогда начнет долбить.
Оврага видно не было, если не знать про кусты. Те, кто сидел в пикапе, что-то поняли, наверное, потому что начали забирать левей, а водитель джипа то ли увлекся, то ли отвлекся, то ли паниковал, но проскочил меж двух кустов, а затем машина исчезла, словно ее кто-то дернул вниз.
— «Овраг», за тем, что свалился, давай! — послышался голос Валерия.
— Принял!
Тут самому бы не свалиться… Я крутанул руль, забирая левей, проскочил к кустам, спускавшимся в низинку и рванул к следам свалившейся машины.
Не выскакивать на край, не выскакивать, я не знаю, что тут за овраг и что с теми, кто в той машине. Поэтому, не доезжая до полос примятой травы, я ударил по тормозам, отстегнулся и выскочил из-за руля, крикнув Шматкову:
— За мной!
Автомат к плечу и к краю оврага, чуть смещаясь левей, чтобы оказаться дальше от Шматкова, под одну очередь не влезть. Край — и вот все вижу. Овраг неглубокий и не крутой, метра три всего в глубину, наверное, но джип залетел в него наискосок, пропахал склон и завалился набок, колесами от нас. И возле него кто-то в броне и, кажется, пытается достать второго, запутавшегося в ремнях. Или пытается встать.
Я сначала выстрелил просто в силуэт, а затем, второй очередью, в бедро, вспомнив одновременно о том, что на противнике броня, и о том, что нам нужен пленный. Рядом треснула еще одна очередь, стрелял Шматков. Противник откинулся назад и завалился, упав спиной на полосу мелких камней.
— Прикрывай! — заорал я и спрыгнул на склон, стараясь не отводить прицела от обоих хавиков.
Оглянулся — Шматков держит их. Тот, в которого мы стреляли, не шевелится, а второй как раз пытается что-то сделать, но оружия у него в руках нет, автомат лежит на земле. А до пистолета дотянуться не может, равно как и отстегнуть ремень, на пряжку которого он навалился.
Блин, и на каком языке ему командовать? Никаких идей не возникло, и я просто заорал на родном:
— Замер, сволочь! Замер! Не шевелись!
Кажется, он все же меня понял, замер, перестал трепыхаться. Второй все, кажется, холодный, и поэтому, чтобы не рисковать, я быстро прицелился ему под подбородок и выстрелил короткой. Автомат слегка толкнул в плечо, запахло горелой пластмассой, три гильзы с глухим стуком отлетели в машину и упали на землю. Теперь точно готов, уже без вариантов.
Оглянулся. Шматков идет верхом, не отводя прицела, хочет посмотреть, что на другой стороне машины. Правильно, хотя я видел в джипе всего двоих. Но может быть, кто-то в нем прятался, например.
Убедившись в том, что нашу тесную компанию никто не разбавит, Шматков сбежал вниз, съезжая по песку, встал рядом.
— Тащи его оттуда, прикрываю, — сказал я, отталкивая ногой валявшийся автомат. — Давай.
— Да запросто, — он усмехнулся и вытащил нож.
Натянутый ремень перерезался единым взмахом, пленный свалился на землю, а там я его потащил в сторону, схватив за эвакуационную стропу на броне. Он не сопротивлялся, даже держал руки так, чтобы я видел ладони. Мы тут же перевернули его на живот, Шматков вытащил, отбросив в сторону, пистолет из его кобуры, нож, магазины, рацию, а потом мы заставили его снять броню и шлем. Под «атлетических очертаний» броней скрывался довольно тощий тип со странно широкой задницей и тощими ногами, а шлем до этого прятал лопоухую голову совсем без затылка. Затем его снова повалили, стянули руки за спиной пластиковыми
