огораживают. Ее на комбикорм пускают, в курсе?
— Да, слышал.
Шутихин отпил пива, сказал:
— Люблю это место, как раз за то, что у них пиво свое, причем хорошее. Да, так вот, где рыба — там хищники, есть тюлени, причем тюлени тоже искусственно выведены, здесь водились совсем другие. Обычно они любят воду похолодней, а эти предпочитают теплую. И таких дублирующих цепочек несколько, причем все разнообразие видов на доступной территории… три десятка. Все. Что невероятно мало. Если бы природное разнообразие сократилось до трех десятков, то наступила бы катастрофа, но эти идеально подогнаны друг к другу, — он свел ладони вместе. — Как кусочки мозаики.
— А рыба?
— Рыба эндемичная, катастрофа или не затронула океан, или затронула ограниченно. Но вот водоросль дала настоящий толчок к размножению, океан здесь невероятно богат. Думаю, что нам больше его надо использовать, чем что-то другое.
— Ваша инициатива открыть поселение у моря? — спросила Настя.
— Да, в основном моя.
— А скот?
— Не только скот, — Шутихин повернулся ко мне. — Здесь все культуры, которые выращиваются, созданы искусственно. Вот этот виноград, — он показал пальцем на Настин бокал, — размером со сливу. И с одной лозы снимается невероятное количество ягод. Злаки, фрукты, овощи — все такое, пусть не по размеру, так по урожайности. В нашей действительности к такому и близко подойти не могли. Но все это может выращиваться только на оборудованных плантациях, с достатком воды и уходом. В диких условиях это не выживет. И скот тоже «безотходный», если можно так выразиться, почти что один живой вес или молоко. И при этом совершенно не приспособлен к существованию за пределами огороженных выгонов. Даже трава ему нужна посевная, степную коровцы есть не могут.
— Почему сделали именно так?
— У меня есть теория на этот счет, хоть и несколько бездоказательная. Слышали про гоблинов в городах?
— Конечно.
— По-своему уникальное создание, почти совершенный хищник, явно смоделирован из лягушки и каких-то еще рептилий. Способен жрать все, крайне агрессивен и территориален. Очень опасен. Помимо них, в городах есть здоровенные тараканы, питающиеся чем попало, есть ящерицы, которые жрут тараканов, и есть еще и крысы, не такие, каких мы знаем, которые тоже их жрут. Гоблины жрут всех.
— Смысл?
— Сейчас к нему подойдем, — Шутихин снова продегустировал пиво. — В городах можно найти великое множество всего полезного. Те же батареи Цитадель делать не может, их до сих пор находят, и они в полной сохранности. И много что еще прекрасно сохранилось, технологии ушли далеко от нас. Но если люди займутся поисками в заброшенных городах, то такое, с позволения сказать, собирательство, превратит мародерство в основное занятие.
— Согласен, — кивнул я.
— Города населили хищниками. То есть туда путь только самым опытным, умелым, организованным и вооруженным. Зато остальным предоставили работу. Но такую, которая, с одной стороны, гарантированно приносит плоды, а с другой — ее не забросишь. И с которой тоже можно неплохо жить.
— То есть мягко показали вектор развития?
— Именно так, — он откинулся на стуле и сложил руки на груди. — Именно. То есть поиск брошенного имущества остался авантюристам, которые только к этому призвание и имеют. А остальные заняты вполне созидательным трудом. Что и хорошо.
— Это первый ваш мир? — спросила Настя.
— Первый. У вас нет, насколько я слышал, так?
— Нет. Третий. У него даже четвертый, — Настя кивнула в мою сторону. — Но мы нигде не встречали столько людей, которые проваливаются не в первый раз. Это странно.
— Согласен. Я тут кое-какую статистику подводил, таких около половины. И все повторяют то же, что и вы. И никогда не слышал, чтобы кто-то проваливался или странным образом исчезал отсюда.
— Тут есть одна тонкость, которую вы можете не знать, — заговорил я. — Вы про выкрутасы со временем в других мирах слышали?
— Да. Оно там почти останавливается.
