были узнать. И мы в нем, как ростки новой травы, пробивающейся сквозь высохшую от многолетней засухи землю, когда вдруг снова пошли дожди.
Кстати, о дождях.
— Дожди здесь вообще бывают?
— Осенью и зимой. Дожди сильные, с грозами, реки от них разливаются. Но все равно тепло, ниже десяти градусов температуры не помню даже. Мягкая зима.
Мы поднялись на очередной пологий холм, остановились, оглядываясь. Вроде и монотонный пейзаж, а все равно красиво. Небо с легкими белыми облаками, над головой куполом, птицы в вышине.
— Птицы сохранились в большинстве своем, — перехватил мой взгляд Шутихин. — Не все, но многие.
— А что тут вообще случилось?
— Биологическая катастрофа, рукотворная, насколько я понимаю. Вывели нечто, доигрались.
— Что вывели?
— Микроорганизм, который поражал не только человека, но многие виды, по ряду белков ориентировался. Не для войны вывели, с агрокультурными целями, так сказать. То есть зараза сначала разошлась, а потом началось угасание. Отказала репродуктивная функция в первую очередь, потом пошли разные болезни. Мир вымирал долго, просто угас. В основном из-за бездетности, но и все остальное добавило.
— А как Цитадель уцелела? Не они это, часом, устроили?
— Нет. О ней много писали, как о последней надежде. Специально собрали ученых, изолировали от мира, дали им все для работы, включая вечный источник энергии. Разных ученых, не только по профилю.
— А они не были заражены?
— Когда проект организовывали, тогда еще не весь мир был поражен. Отбирали.
— Это чья версия?
— Версия газет из раскопок, — усмехнулся он, — не их собственная. С тех пор они существовали как на космическом корабле, доступа сюда не было никому. На поздней стадии они даже нашли способ лечить, но было уже поздно. Спасти мир не успели.
— А сейчас с этим микроорганизмом что?
— Очагов почти не осталось, но теперь все лечится, даже без больших усилий. В санчасти предупредили, что будете сдавать кровь на анализы раз в шесть месяцев?
— Да, — кивнул я.
— Вот это как раз и есть профилактика. Иногда люди все же цепляют эту дрянь, с дюжину случаев в кибуце сам помню. Но не больше. И без фатальных последствий.
— Откуда цепляют?
— Укусы насекомых в основном. Оводы преимущественно, они переносчики. Причем подхватывают не от животных, а по наследству передают, еще с тех времен.
— А репродуктивная функция как же?
— Просто переносчики, им самим это не вредит. Так что оводов гоняйте, если не хотите курс из десяти уколов ниже спины.
— А самих оводов никак не извести?
Шутихин усмехнулся.
— Пытаются вроде, но пока результата нет. Доигрались они уже с этим, поэтому осторожничают. А вот мух вывели. Да не бойтесь, это действительно теперь лечится. Инкубационный период у болезни чуть не три года, так что обнаруживают всегда вовремя.
— Ну, хотя бы так. А животные не заражаются?
— Нет. Их уже вывели такими.
— Радует.
— А вот это интересно, — биолог оживился и показал пальцем куда-то левей. — Варан. Искусственный тоже, но они недавно совсем появились. Видите?
И точно, по распадку неторопливо двигалась большая, метра в два, наверное, ящерица. Серопесчаных цветов, полосатая, на хвосте полосы контрастней, чем на теле.
— Вывели специально для холмистой и горной местности, как хищника, рапторы сюда не забираются. Сам пока не видел, —
