Метрдотель при нашем появлении отскочил от окна, поправляя белый фрак, и торопливо поклонился.
– Будьте любезны, месье, столик на двоих, желательно с видом на… это громоздкое мескийское чудовище.
– Прошу, монсеньор, – ответил он чопорно, увлекая нас дальше.
Официанты ловко порхали по трапезному залу первого этажа, убирая грязную посуду. Помещение было огромным, столов в нем насчитывалось больше сорока, и все практически только что были заняты. Работники не справлялись.
– Эта штука спугнула ваших посетителей, месье?
– Увы, монсеньор. Как видите, свободных столов теперь предостаточно, в чем есть и светлая сторона – приди вы до этого события, мне пришлось бы заставлять вас тратить ваше драгоценное время на ожидание. Прошу, выбирайте любой, который окажется вам по душе.
Из сорока столов занято было всего пять. Недалеко от входа крупный веснушчатый мужчина с морковно-рыжими волосами и усами отправлял в рот мидии и нежнейшие морские гребешки. За другим столом сидел высокий блондин с аккуратными усами и разрезал на ровные кусочки стейк из оленины с кровью. Еще за двумя столами сидели по трое крепких мужчин, цедивших воду и закусывавших самыми дешевыми пунктами меню. Клиент за пятым занятым столом заставил меня остановиться.
– Месье, я вижу своего знакомого. Думаю, он не откажется приютить меня.
Выбрав направление, я решительно зашагал вперед. Шестеро крепких мужчин оставили прочие занятия и принялись пристально сверлить нас с Себастиной взглядами.
– Здравствуй, Инч, можно составить тебе компанию?
Он взглянул в чужое лицо сначала возмущенно, ибо непростительное оскорбление называть тэнкриса коротким именем, не состоя с ним в очень близких отношениях, но спустя несколько секунд хмарь сомнений сошла с его лица.
– А, это ты! Садитесь! Гарсон, вина мне и моему другу! Лучшего!
Метрдотель не повел и бровью, хотя его такое обращение серьезно оскорбило. По щелчку пальцев вокруг стола заплясали официанты, моментально предоставившие меню в кожаном переплете с золотыми уголками, после чего заново сервировали стол и замерли подле.
– А что ел ты, Инч?
– Мм, дай подумать… было это… заливное с мясным ассорти…
– Галантин, – произнес метрдотель.
– Как скажешь, гарсон! Потом подали мне какую-то кроху вроде убитого воробья…
– Перепелка с чечевицей, – дрогнул метрдотель.
– Потом какое-то непонятное сливочное…
– Монсеньор изволил отобедать галантином, перепелкой с чечевицей, жюльеном из птицы, тыквенным рататуем, козьим сыром с артишоками под соусом песто? и яичным салатом с тунцом. На десерт подали нежнейшие канале. Монсеньор изволил пить…
– Там еще сыр был такой вонючий, весь в белой плесени, – морщась, припомнил мерзавец Инчиваль, – испортился, наверное.
– Ольгри, сыр королей, – дрожащими губами прошептал метрдотель.
Пока несчастного человека не хватил удар, я попросил продублировать заказ и принести легкого вина не старше урожая двенадцатого года.
– Ну и зачем ты вел этого бедолагу к инфаркту, Инч?
– А пусть знает! – прищурился мой друг. – Это тебе удалось попасть сюда запросто, а меня мариновали при входе почти десять минут! Не могли вы начать это представление раньше, а?
– Прости, не согласовали с твоим расписанием, – усмехнулся я, наблюдая, как рассеивается его раздражение.
– Между прочим, отчасти это и твоя вина. Эти бульдоги бегают за мной как привязанные, и им, видишь ли, обязательно было тоже попасть в зал. Три стола вместо одного…
– Всего за десять минут ожидания. С тобой обошлись по-королевски, мне кажется. Но обед все же стоил этих бесценных десяти минут?
– Вообще-то только шести. Но обед был божественным, особенно ольгри. Ты ведь знаешь, я никогда не отказываю себе в посещении мест с хорошей кухней, но это… это храм высокой кулинарии. Неказистый снаружи, прямоугольный, переполненный гордыней и чопорностью, но, несомненно, храм. Ради открытия этого павильона приехали пятнадцать шефов, лучшие мастера Картонеса. Не представляю, какой ад творится на кухнях с пятнадцатью лучшими, но шедевры они выдают бесперебойно.
Мы посидели и помолчали. Мой друг смотрел в окно, на мескийский павильон, на Гарганто, которого сам же некогда и
