хохотал и всячески развлекался, вовлекая в свои потехи зрителей. По его воле полсотни разумных переместились на песок и стали танцевать как марионетки на веревочках, выделывая невероятные кульбиты. По воздуху плавали огромные миражи – призрачные деревянные маски с горящими глазами и острыми зубами, которые пели что-то непонятное, но такое заразительное, что хотелось самому начать подпевать им. Шелеба же продолжал вытворять всякое: обращался черным гигантом, плевался огнем, ходил по воздуху, жонглировал сушеными головами, пел и танцевал, танцевал и пел, а под конец прямо посреди расчищенной арены появился массивный каменный алтарь, окруженный жуткими идолами.
Развлечение закончилось, зрители оказались на своих местах, а Барон – у алтаря.
– Всякое дело может быть хорошим лишь с правильным финалом. – Он говорил тихо, но каждый слышал его, словно Шелеба шептал в самое ухо. – А что может быть лучше, чем небольшая жертва?
Голоса заполнили все пространство, барабанная дробь участилась, как бой трепещущего сердца, и на арену неспешно вышли четверо огромных бледных ньюмбанийцев, несших на плечах носилки со связанной женщиной.
– Силана всевеликая, как же она кричит! – поморщилась Бельмере. – Что за актриса!
Я мог лишь сжать зубы, наблюдая за облаком чистого ужаса, окутывавшего жертву. Крик ее был более чем искренним. Помощникам пришлось приложить усилие, чтобы укрепить женщину на алтаре, а Барон достал из внутреннего кармана нож.
– Жертва священна. Желаешь получить благодать богов – принеси им жертву, ибо ничто не берется из ниоткуда и не исчезает в никуда. Жертва священна, прояви жертвенность и освяти свое жилище, окропи кровью священного агнца алтарь нового храма, принеси жертву духам кладбища, чтобы задобрить их. Жертва священна, ибо она творит святость. Приношу эту жертву Барону Шелебе, дабы наделить вас всех его благосклонностью. Она понадобится вам, несчастные разумные существа, она очень вам понадобится.
Занося нож, он произносил слова, которые рокотом камнепада заполняли все пространство шапито, и я понял, что знаю их. Он посвящал жертву, проговаривая молитву культа худдуви, я же начал твердить словоформулы контрзаклинания. Тот, кто выдавал себя за Барона Шелебу, замедлил речь и поднял горевшие фиолетовым огнем глаза. Когда наши взгляды встретились, нечто ударило меня по лицу, да так, что я приложился затылком о деревянную спинку кресла, и сознание помутнело. Сквозь пронзительный писк в ушах словно издали донесся испуганный вопль зрителей, а когда удалось сфокусировать зрение, я увидел лишь, как жертва безмятежно стоит рядом с хохочущим бокором. Арену окутал густой дым, который, рассеявшись, оставил ее совершенно пустой.
Под громовые овации появился шпрехшталмейстер и, поблагодарив публику, объявил представление завершенным.
– Бель, что там было? – спросил я, чувствуя, как пересохло в глотке. – Я на минуту… задремал.
Она перестала хлопать и обеспокоенно положила руку мне на лоб, но тут же убрала, вспомнив, что это было фальшивое лицо.
– На секунду я почти поверила, что это настоящее убийство, он вынул сердце из ее груди, и оно билось, а потом он вернул сердце обратно, и…
– Она поднялась как ни в чем не бывало?
– Именно, сладкий! Все было так правдоподобно…
– Плохо, что это было настоящее убийство, Бель, но хорошо, что мы нашли искомое. Идем, поболтаем с цирковыми.
– Настоящее?! Бри, постой!
Выбравшись наружу, я направился в обход шапито, в ту часть циркового поселка, куда зрителей не пускали. Площадь изначально поделили на две неравные части: по одной гуляли как по рынку гости, а на второй стояли большие паровые фургоны, суть дома на колесах, в которых гастролировала труппа. Там посторонним делать было нечего, что до моего сведения довел появившийся на пути заклинатель змей.
– Проведи-ка нас к директору цирка, милейший, – попросил я его.
– Свои восторженные отзывы можете оставить в нашей Книге восторженных отзывов, зеньор, – усмехнулся он.
– А ордер на арест труппы мне где оставить, милейший?
Заклинатель змей был одним из немногих циркачей, которые не принадлежали к черной расе человеческого вида или к иным разумным видам, зародившимся в Ньюмбани. Высокий, лысый, худой и белый, как молоко, он сильно походил на своих питомцев из-за редкого заболевания, придававшего его коже схожесть с чешуей.
– По какому обвинению?
– Серия убийств.
– А, – заклинатель улыбнулся, показывая мелкие острые зубы, – вы про финал? Многие верят, но ведь в итоге это всего лишь иллюзия.
