Угнанный экипаж прилично оторвался, и нам пришлось приложить массу усилий, дабы нагнать его, лавируя между другими средствами передвижения. К счастью, враг был ограничен скоростью движения кареты. Расстояние сокращалось, Себастина щедро поддавала турбине пару – та выдавала электричество трансмиссии; улицы Арадона неслись назад, а мы рвались вперед, обдуваемые горячим ветром.
– Держись ровно! – прокричал я, стараясь выцелить голову возницы.
Внезапно с боковых улиц, слово только того и ожидая, появились еще два мотоциклета, их стрелки? развернулись и на полном ходу открыли огонь. Моя горничная сбавила скорость, спасая наши жизни, а я пустил пулю в молоко. Внезапно нас обогнал и быстро пошел на сближение с каретой Адольф; поскольку враг защищал ее, огонь был перенесен на новую цель. Чертов безголовый самоубийца! Впрочем, его маневр позволил Себастине выровнять наш мотоциклет, и я прострелил заднее колесо сначала одного вражеского транспорта, а затем и второго.
Адольф Дорэ продолжал ехать, а по корпусу его мотоциклета ветер размазывал потеки крови.
– Ты сейчас потеряешь сознание! – крикнул я, когда мы поравнялись.
– Три лишних дырки еще никому не помешали, шеф! – проорал он, улыбаясь кровавой улыбкой. – Всего-то три! Сначала возьмем этих косых уродов за шары, а потом и к доктору можно!
Безумец, что тут еще сказать?
– Убери возницу, мы займемся изъятием!
– Будет сделано!
Он пошел на обгон слева, мы же зашли справа, где нас уже ждали. Из окна экипажа высунулась рука с пистолетом, и навстречу ей я поднял револьвер. Выстрелы громыхнули синхронно, и пули встретились в полете, а дернув крючок повторно, я прострелил «отцу семейства» грудь, предположительно задев правое легкое.
– Вы готовы, хозяин?
– Сейчас, закреплю трость! Все, вперед!
Моя горничная молниеносно вскочила на сиденье, повторяя раньше проделанный врагом маневр, и перепрыгнула на экипаж, а я в тот же миг схватился за руль. Себастина легко оторвала дверь и сунулась внутрь лишь для того, чтобы пробкой вылететь обратно и рухнуть на пыльную улицу под вопли случайных очевидцев. Сильная боль опалила мою грудь, а потом удары обрушились на все тело – это дракулина катилась по дороге, даря мне «эхо».
В проеме вырванной двери показалось перекошенное лицо «жены», чьи глаза еще пылали зеленым огнем. Боевой маг. Ну, прекрасно! Она уставилась на меня, собираясь ударить заклинанием еще раз, но я ударил раньше. Голосом. Сгусток апатии рассеял ярость и решительность магессы, она безвольной куклой осела на дно экипажа. Вражеского агента на ко?злах срезала пуля, и он отпустил поводья.
Вскоре, окликаемые Адольфовыми «тпру!» и укрываемые волнами покоя, которые я источал, лошади замедлили бег и остановились.
– Хорошая работа.
– Для импровизации – вполне, и очень даже, шеф, – улыбнулся он.
Дорэ потерял немало крови и сохранял сознание исключительно на силе воли и старой доброй солдатской выносливости. Первым делом я располосовал ножом платье апатичной магессы и перевязал его раны. Тот, которого я прострелил, истекал кровью на полу, из последних сил пытаясь нащупать рукоять пистолета. Пуля действительно пробила легкое, и теперь он захлебывался. Шансы на выживание представлялись мизерными, точку поставит либо кровопотеря, либо изобилие этой самой крови в легких. Пришлось добить его ударом ножа в шею.
Разделавшись с этим и быстро вытащив труп наружу, я наконец смог внимательнее осмотреть девочку. Ее вид вызвал нешуточное беспокойство – голова лежала на груди, густая черная челка закрывала половину лица, руки безвольно выронили куклу, пульс прощупывался слабо. Ран не обнаружилось – я понял, что бедняжку задел Голос и она потеряла сознание.
– Простите, хозяин, я вас подвела, – донеслось снаружи.
– Мы приняли несколько поспешных решений в чрезвычайной ситуации, хорошо, что все выжили, и завершили миссию… В каком ты виде?
– Простите, хозяин, – моя горничная быстро прикрыла грудь ладонями, – сюда пришелся магический удар, одежда не выдержала.
Взяв ребенка на руки, я осторожно вылез из кареты и передал его Себастине.
– Держи и прикрывайся.
