Глава третья
Минут десять неслись во весь опор как оглашенные. Травам это не нравилось, и они неохотно расступались перед лошадьми, хлестали их по мордам и груди, а особенно доставалось коленям всадников. Которые еще больше не проходят по габаритам. Зато заливистый лай, раздающийся время от времени, заметно поотстал и сместился в сторону, больше не отсекая нам путь к свободе.
– Кажись, проскочили! – повернул Василий в мою сторону радостное лицо. – Еще немного, и они бросят погоню. Я же говорил: псы не волки. Долгих преследований не любят. И если не уверены, гнаться не станут…
Лучше б он этого не делал. Не спит закон подлости и даже не дремлет. В тот миг, пока казак еще глядел на меня, конь под ним споткнулся, жалобно вскрикнул и кувыркнулся вперед через голову.
Все случилось так быстро и неожиданно, что я даже остановиться не успел, проскочил мимо. И только метров через двадцать смог осадить скакуна и вернуться назад. Спешился и подбежал к ним. Конь Василия хрипел и пытался подняться. Но каждый раз без сил валился на землю. А Полупуд лежал ничком чуть в сторонке и не подавал признаков жизни. Не знаю, смог бы Василий что-то предпринять или нет, если б смотрел за конем, а не отвлекся, на этот вопрос ответа уже не будет. Жизнь не имеет сослагательного наклонения. Чего уж теперь…
– Твою ж дивизию!..
Я пулей слетел на землю, упал рядом с казаком на колени и осторожно перевернул его набок. На лекциях по оказанию первой медицинской помощи нас учили, что попавшего в аварию и лежащего без сознания человека нельзя передвигать. Чревато всевозможными осложнениями. Вплоть до летального исхода. Мало ли какие у него могут быть внутренние травмы. Особенно – если поврежден позвоночник. Так что лучше всего, не теряя времени, вызвать «неотложку».
Я с удовольствием последовал бы тем рекомендациям. Вот только сильно сомневаюсь: что поблизости… в радиусе десятков километров есть хоть один лекарь. А если и есть – то вряд ли услышит. Зато псы гораздо ближе, и своего шанса не упустят… Но вряд ли мы их приходу обрадуемся…
– Всё! Хорош умничать!
Это я сам себе. Звуки голоса, даже собственного, успокаивают. Вроде как человек осознает, что это не сон и быстрее выходит из ступора.
– Так, что у нас здесь? Угу… Облицовка расцарапана, нос расквашен, лоб в ссадинах… но дышит. И вроде ничего не сломано. Во всяком случае, не заметно. Руки-ноги целы и не имеют неестественной геометрии. Кровавые пузыри не пускает. Хрипы не слышны.
Василий негромко застонал.
– Сейчас… погоди маленько.
Метнулся взять флягу с водой. Попутно бросил взгляд на коня Полупуда. А вот здесь все плохо. Я не ветеринар, но открытый перелом такая штука, что повышенной квалификации не требует.
Присел рядом с Василием и плеснул казаку в лицо водой. Аккуратно. Мне надо, только чтоб очнулся, а не вскочил. Внутренние ушибы штука подлая. Не сразу почувствуешь.
– Уфф… – простонал Полупуд, разлепляя глаза. Лопатообразная ладонь мазнула по лицу, растирая кровь и воду, казак посмотрел на нее удивленно, потом на меня. – Занятно… Это кто ж меня так славно приложил, Петро? Ты, что ли?
– Земля-матушка… На, хлебни.
Я сунул горлышко фляги в губы запорожца. Казак сделал пару глотков. Не поморщился. Это хорошо, значит, утроба не отбита.
Закряхтел, приподнимаясь, – хоть с трудом, но все же сел. Мотнул головой и проворчал:
– Гудит, как с перепою.
Взгляд его наткнулся на искалеченного коня. Секунду или две казак соображал, а после крепко выругался. Во всяком случае, я не все слова понял… Зато Полупуду помогло. Былую немощь как рукой сняло. Мигом оказался на ногах и заторопился к коню. Заметно припадая на правую ногу. Вердикт последовал незамедлительно. Полупуду тоже хватило одного взгляда.
– Все… отбегался…
Василий, конечно же, говорил о коне, но при этом морщился и старался держать вес на одной ноге. Правую щадил.
– И что теперь нам делать?
Наверно, можно было и умнее вопрос придумать, но вся сообразительность куда-то подевалась из-за ощущения
