— Сегодня самый подходящий день, — все-таки вставила она.
— Именно, — процедил я. — В твоей аптечке нет какого-нибудь мягкого дезинфицирующего средства? Нужно смыть кровь и хоть немного притупить боль.
— Мне уже не так больно, — возразила Велесвета, но к столу все-таки подошла, а я последовал за ней.
— Я верю. Но давай ты сейчас немного послушаешься меня, хорошо? По собственному почину ты уже наворотила дел.
— Все нормально, — упрямо возразила девушка, вынимая из сумки с аптечкой какой-то флакончик и моток ваты.
— Нет, Веля, ничего нормального в этом нет! — возразил я, отнимая у кошки лекарство, и кивнул ей на кровать. — Ложись на спину.
— Но я могу…
— Я верю! — оборвал ее. — Но мне удобнее. Ложись.
Она перестала спорить, послушно легла и даже ноги раздвинула без напоминания. Правда, стоило мне присесть рядом, уложить одну ее ногу себе на колени и, намочив ватку в желтоватом средстве со сладким травянистым запахом, слегка коснуться нежной кожи, как кошка дернулась. А когда я вскинул на нее тревожный взгляд, смущенно хихикнула и, пожав плечами, проговорила:
— Щекотно.
— Потерпи, — буркнул я. От ругательства удержаться получилось, а вот от тяжелого вздоха — нет.
Велесвета, приподнявшись на локтях, с интересом наблюдала за моими действиями. А я, аккуратно закончив, поднялся с кровати. Уже поставив флакон на стол, опомнился и смыл кровь женщины с себя. Когда обернулся, кошка сидела на краю кровати, разглядывая меня с грустным и задумчивым видом.
— Я что-то сделала совсем-совсем неправильно, да? — вздохнула она.
Я присел рядом, мягко подтянул ее ближе, а потом и вовсе устроил у себя на коленях. Девчонка доверчиво прижалась, тепло дыша мне в шею, а я одной рукой обнял ее, второй осторожно погладил по голове.
— Если коротко, то все, — пробурчал чуть слышно. — Дуреха. Почему нельзя было решить этот вопрос не насилием, а каким- нибудь более мирным путем? Например, попробовать поговорить?
— Я не знала, как ты отреагируешь, — смущенно пробормотала она. — Ты очень серьезный. А еще тебе понравилась Ниря, а я совершенно не умею привлекать внимания, поэтому…
— Ага, поговорить нельзя, а связать и воспользоваться — пожалуйста. Ладно, я все понимаю, кроме одного: откуда ты взяла эту глупость про свою командиршу? — оборвал ее.
— Ну, вы с ней так ругаетесь… И мы как-то решили, что это очень явный признак.
— Решили так же, как ты решила это все устроить? — проворчал тихо. — Вот именно, что ругались! И до сих пор ругаемся и вряд ли когда-то перестанем, потому что у нас слишком разное мировоззрение, а при таком жизненном опыте кардинально изменить его не получится. Да и не нужно.
— То есть она все-таки тебе нравится? — В голосе отчетливо проскользнули ревнивые нотки, а я насмешливо фыркнул.
— Мне — нет. Но зато явно нравится Траю, а мое мнение в этой ситуации вообще последнее, к которому стоит прислушиваться. Если хочешь знать, ты, на мой вкус, гораздо красивее, даже несмотря на все странности и эту твою Неспящую, не к ночи будь помянута.
— Правда? — недоверчиво уточнила кошка и даже отстранилась, чтобы заглянуть мне в лицо.
— Правда. Зачем бы мне врать? — усмехнулся я, отводя с ее лба тонкую прядку и заправляя за ухо.
— Значит, ты считаешь меня внешне привлекательной? — продолжила упорно допытываться девушка.
— И внешне и не только. — Я пожал плечами. Более естественная поза и облегчение от мысли, что этот бред закончился, вполне располагали к беседе, так что я совершенно не возражал. И сам успокоюсь, и Велесвета; хотя ей, пожалуй, особенного успокоения и не требовалось.
— Но ты же меня почти не знаешь, как ты можешь судить?
— По ощущениям. Скажем так, в моем представлении ты гораздо больше похожа на нормальную женщину.
— А Ниря не похожа?
— Далась тебе эта Ниря, — поморщился я.
— Я просто очень ею восхищаюсь. Я не умею так легко, играючи, вести любой разговор, а еще она очень уверенная в себе и сильная, достойная уважения. Извини, я больше не буду. А что значит «нормальная женщина»?
— Которую хочется защищать, а не перевоспитывать.
