– Я не напрашивалась в члены экипажа, – прожевав кусочек, не выдержала она, ибо капитан молчал, медитировал, разглядывая светило.
– Я посоветовал твоим родителям забрать твое тело из хранилища мигрантов. Я бы мог вернуть тебя назад прямо сейчас даже в этом теле. И тогда бы ты мучилась неизвестностью до конца дней: что же там, на двойнике Земли? – Он определенно смотрел на планету. – Это было бы достойным наказанием.
Вернуть? Сейчас? Вот отсюда? Он вправду может? К Лансу Машке, к ее родителям, таким, о которых она всегда мечтала!
– Ты сомневаешься. – Он не спрашивал, знал. – Пилигримами просто так не становятся. Ими становятся только те, кто слышит ЗОВ неизведанного, кто задыхается от любопытства. И никакая Дарья Фелисия в этом не виновата. – Он читал ее мысли. – Это твое – искать и находить. Людям нужны герои и легенды. И поэтому ты ступишь на поверхность планеты, увидишь мир, который я им подарил. И тогда можешь отправляться, куда пожелаешь. Если захочешь.
– Ты везешь их, чтобы призвать в их тела древних, да, Вестник?
Она всячески старалась донести эту мысль до пилигримов из экспедиции, но те не верили, слепо следовали за капитаном, высмеивали ее.
– Я Первый, как ты нас называешь, пилигрим.
Он обернулся.
Лицо капитана изменилось.
Нижняя челюсть стала массивней и вытянулась вперед, как у первобытных людей на картинке в учебнике истории. Лоб стал скошенным, надбровные дуги тяжелыми оглоблями нависли над вытянутыми к вискам глазами. Макушка, наоборот, удлинилась. Ноздри на широком приплюснутом носу трепетали при каждом вдохе. Не играй Дора в столько макросетевых игр с монстрами, упырями, вурдалаками и прочей реалистично прорисованной нечистью, наверное, испугалась бы. А так – отметила про себя, что Альфа был страшней.
Внутри девушки восторженно потирал лапки неугомонный паразит – любопытство; рвался с вопросами – выведать, выспросить, разузнать. Но Дора боялась, что другого шанса спастись у нее не будет.
– Верните меня назад. Сейчас!
– Я обещал твоему отцу, что ты ступишь на поверхность Нибиру а экипажу я не вру.
– И благополучно превратишь их в оболочки для сородичей? – съязвила Дора. – Или в рабов, если твоя родня возвратилась в отчий дом?
– Хорошо, медиум. – Первый, похоже, забавлялся. – Я покажу тебе нашу историю. Это станет частью твоей легенды. Если донесешь ее до Земли-56.
Он переместился на столик напротив Доры, свалив на пол вазу. Персики, яблоки и абрикосы яркими шарами раскатились по полу.
Чтобы смотреть в глаза капитана, девушке пришлось запрокинуть голову.
Странно довериться тому, кто способен в мановение ока стереть с лица планеты города и страны, но Дорофее было нечего терять, и это придавало ей дерзости. Она смело взглянула в бутылочно-зеленые глазищи и почувствовала, что падает глубоко- глубоко в бездонную пропасть.
С падением приходили видения – смазанные или, наоборот, пугающе-яркие. И постепенно перед девушкой вырисовывалась история Первых.
Мимо Доры проносились скальные города на островах среди ярко-синего океана, кричали чайки, шелестели густые сады на сотнях мелких и крупных островов.
– Тебе нравится Нибиру?
Капитан парил за ее спиной бесплотным призраком. И сама Дорофея сейчас была легче дуновения ветра, с интересом следила, как на ее глазах строились головокружительной красоты поселения, уносились к планетам и звездам космические корабли.
– Нам с детства внушали, что самое главное в жизни – это познать, как устроен мир, – продолжал ее спутник.
Дора крутила головой по сторонам, спускалась вслед за проводником в океанские бездны, где жили сородичи капитана, способные дышать под водой.
– Нас гнала вперед единая религия познания мира, – продолжал он отстраненным тоном, точно телеведущий. – С детства мы стремились постичь каждый атом мира, и мир охотно раскрывал нам таинственные секреты. С каждым поколением загадок не становилось меньше, но мы находили к ним все более сложные отгадки. – В голосе прозвучала грусть. – И однажды изобрели новый маршрут путешествий – сквозь тонкую грань миров.
