вызывающий ужас у врагов и завистников.
Ноэля вывели из здания, запихнули в шлюп на глазах у всех друзей и сотрудников. Нике запомнилась особенная белизна его костюма на солнце, развевающиеся на ветру волосы, неестественно прямая спина и расправленные плечи.
«Я вытащу тебя, чего бы мне это ни стоило! – как мантру повторяла Ника. – Вытащу!»
День был неправильным, изломанным, точно свалившийся с неба фанерный самолетик. Горшков улетел, часть безопасников осталась допрашивать сотрудников лаборатории, а Ника обернулась к стоявшему рядом с Броней Василию Мазурину:
– Тебя сюда прислали, так?
– Здравствуй, Вероничка. Да, позавчера сообщили, что назначают соконсультантом Ноэля. Жаль, что встретились при таких обстоятельствах. Я не ожидал.
Нику насторожили властные нотки в его голосе, но действовать сейчас она не могла. Кому верить? Роберту утром позвонили, он переменился в лице и умчался сюда. Теперь Роберта увезли.
– Кто со мной в Барск? – Она больше не могла находиться здесь.
– Вероничка, не кипятись, все можно решить, – настаивал Василий.
«Если я останусь, я сорвусь. А если я сорвусь…»
Она не стала додумывать. Обесточить лабораторию и устроить кому-нибудь из сотрудников ментальный удар – не лучшая помощь Роберту.
Возвращение в Барск вышло безрадостным. Что она может сделать? Навести справки о Мазурине, попробовать связаться с Ильей Петровичем, где бы тот ни находился, поворошить старые связи.
Шлюп высадил ее на набережной, до центра клонирования пришлось топать пешком на высоченных каблуках. Ника была слишком зла, чтобы вызывать такси. Позади плелись Ланс и Павел, слишком хорошо знакомые с Ильиной в гневе, чтобы надоедать ей утешениями или, чего похлеще, оправданием ареста. Хотя она сама ощущала темный шлейф их эмоций. Ланс, паршивец, считает арест Роберта едва ли не спасением Доры, а вот Левашову стыдно за собственную нерешительность.
– Ника!
Точно, бывший фокусник сдался первым.
– Я ведь предупреждал его! С начала сентября буквально умолял не злить врагов, не провоцировать власти. Я был против вчерашнего фильма. Он уговорил, всячески поощрял внимание к собственной персоне. Он даже Президенту дерзил!
Ника набрала в легкие воздуха, чтобы ответить, но не нашла нужных слов и печально выдохнула. Все хороши.
– Если он действительно похитил Марину? – спросил Ланс. – Я знаю дока, он способен и на большее.
– Даже если так, – возразил Левашов. – У него могли быть веские причины.
«Предатели!» – мысленно выругалась Ника.
У проезжавшей мимо машины взорвалась фара. Пришлось остановиться, отдышаться.
К автобусной остановке подъехало такси, из него вышел не кто иной, как профессор Максим Беляков. Тот самый, который… Ему еще хватает наглости махать ей рукой!
Ника сжала кулаки, отвернулась, прилагая все усилия, чтобы успокоиться. Визг тормозов, крики за спиной, шум… Ее спутники уже бежали к остановке. Отъезжавшее такси протаранил грузовик. На асфальте распростерлось тело Белякова. Водитель такси чудом отделался ушибами, порезами. Им занялись Левашов с Лансом.
«Это не я! Боже, это же не я!» – Нику прошиб холодный пот.
Она упала на колени перед человеком, всматриваясь в искореженное тело. Жив. Только бы выжил! Только бы продержался! Лицо разбито, наверняка есть сотрясение мозга, ребра поломаны, рука. Но не смертельно, хвала всем высшим силам!
Кто-то вызвал «скорую». Приехали быстро, как и полиция. Что-то спрашивали у свидетелей, записали координаты, увезли пострадавших в клинику. Павел обнял Веронику, отвел в сторону, усадил на скамью остановки.
– Ланс, ты что, корни пустил? Воды неси или чего покрепче, видишь, как ее колотит?
– Норма. – Губы плохо слушались, в горле открыли филиал Сахары.
– Какая, к черту, норма, ты бы себя видела! – переполошился Левашов. – Немедленно успокойся. Немедленно, слышишь?
– Я чуть не убила его, – пробормотала она, обеими руками сжимая ручку сумочки.
– Ты не виновата, – Павел попытался ее утешить. – Мы все были не в себе, вот и получился общий резонанс. Теперь дыши, как тебя учили. Дыши!
Она дышала. Потом Ланс чем-то ее поил, она не чувствовала вкуса. Целых полчаса она восстанавливала силы, приходила в себя.
