ее поисков. Анна могла быть где угодно, тогда как Джулия способна была видеть только перед собой. Ей вспомнился разговор с одной из своих подруг, Крисси. Крисси – уменьшительное от Лукреции – школьное прозвище, использовавшееся лишь самыми близкими друзьями, причем с известной долей иронии, поскольку, в отличие от римской матроны, добродетельностью Крисси отнюдь не блистала. В частности, завела интрижку с молодой учительницей по имени Сара, из-за чего последняя и потеряла работу. Тот их разговор состоялся около года назад, когда всего в нескольких шагах от дома Крисси в пыльном городишке американского Среднего Запада обнаружили девочку-подростка, проведшую в подвале десять лет. Крисси тогда заявила, что если ее сын, ровесник Анны, пропадет, то ему подобная участь не грозит, ибо она, его мать, перевернет вверх дном каждый дом в округе, не спрашивая позволения ни у хозяев, ни у полиции. Джулия ее горячо поддержала, заверив, что сама поступит аналогично. Болтать, пылая праведным гневом, и порицать американку, мать той девочки, было легко. Почему, мол, она не разворошила все вокруг? Значит, плохая мать.
Потому что хорошая мать нашла бы и вызволила свое дитя.
Между тем все оказалось сложнее, чем воображали они тогда с Крисси. Во-первых, домов было огромное количество, а во?вторых, их обитатели и полиция имели слишком много всякого против тех, кто вторгается в жилища без спроса.
Но, по крайней мере, что-то Джулия делала.
– Анна, – позвала она. – Анна!
Фонарика у нее не было, и, прочесывая парк, она светила айфоном. Ни на качелях, ни на горке в форме динозавра никого не было.
– Анна! – закричала опять Джулия. – Анна!
– Что за Анна? – спросил кто-то из темноты. Говорили невнятно, поэтому вопрос прозвучал скорее как: «Чоз Анн?»
Джулия подпрыгнула от неожиданности и направила свет туда, откуда донесся голос. На карусели сидели двое парней. Какого черта они околачивались здесь ни свет ни заря? Один держал в руке бутылку. Отхлебнул, передал выпивку дружку, закурил.
Джулия принюхалась. Тянуло травкой.
– Анна – моя дочь, – ответила она.
– Хорошенькая? – поинтересовался парень с косячком.
– Очень, – ответила Джулия и тут же поправилась: – То есть нет, не в том смысле. Ей всего пять лет.
– Ты и сама красотка, – не унимался парень. – И тебе вроде не пять. Отсосешь у меня?
– А? – не поняла сначала Джулия. – Еще чего!
– Че ж тогда шляешься тут в такую рань? – проворчал тот. – Сюда за другим не приходят.
Насколько знала Джулия, сюда приходили, чтобы кататься на качелях со своими детьми, но, видимо, ее сведения были неточны. Когда Анна найдется, они сюда больше ни ногой.
Второй парень, до тех пор молчавший, поднялся. Он оказался старше, чем думала Джулия, наверное, лет девятнадцати. Высокий, тощий, с рябым от плохо залеченных в детстве прыщей лицом. Шмыгнув носом, он смачно харкнул на карусель.
Нет, они с Анной точно сюда больше не придут.
– Давай, – сказал рябой. – Иди ко мне, – он схватился за ширинку, выпятив пах, и кивнул в сторону кустов. – У меня есть кое-что для тебя. Ручаюсь, это то, что тебе нужно. То, чего не получишь от своего старого пердуна, поняла? Я уже имел дело с телками вроде тебя, вы не настолько дряхлые, чтобы воротить нос, ваши дырки тоже требуется изредка прочищать.
Голос был каким-то тусклым, невыразительным. Говоря все это, он не сводил глаз с Джулии, на его лице застыла ухмылка, словно он смотрел на что-то, вызывающее легкое отвращение.
Вдруг парень решительно шагнул вперед.
– Ну, давай, давай, – бубнил он, – увидишь, стоит нам начать, тебя потом за уши не оттащишь.
Джулия представила Анну, бродящую по парку, среди таких вот рябых парней, их приятелей и тому подобной публики.
Если дочь угодила в их мир, шансов выбраться у нее было немного.
Джулия бросилась обратно к машине. К счастью, она оставила ее незапертой. Юркнув внутрь, захлопнула и заблокировала дверцу, потом полезла в сумочку за ключами.
Ключей не было.
Зажгла свет в салоне, принялась искать. Обшарила карманы пальто, джинсов. Ничего.
Снаружи постучали. С стеклу прижималось лицо Рябого. Он водил языком из стороны в сторону, вульгарно имитируя оральный секс.
