Молодая Элита

пальцы царапают каменный пол. В меня запоздало вливается поток силы. Ее много, очень много. Я смотрю на Терена. Но всей моей силы не хватит, чтобы его атаковать. Пытаюсь найти хоть какой-нибудь способ сделать ему больно. Больно… Больно. И не могу. Мне с ним не справиться.

Если бы он захотел, то мог бы убить и меня. Но на губах Терена нет прежней демонической улыбки. Нет и холодного любопытства. Он смотрит серьезно и задумчиво.

– Аделина Амотеру, ты для них чужая, – говорит он. – Мы с тобой на одной стороне.

Внезапный порыв ветра поднимает меня в воздух. Я отбиваюсь. Хочу остаться на площадке. Уничтожить Терена. Но руки Люченты подхватывают меня и сажают на спину балиры. Мы поднимаемся, покидая место жуткого побоища, тела убитых и умирающих, обезумевшую от страха толпу зрителей. Что-то горит – мы пролетаем через струи дыма. Повсюду – белые плащи инквизиторов. И тела тех, кто сражался в поддержку Энцо.

Но все это уже не имеет значения. Принц мертв.

Терен Санторо

Терен смотрит на горстку Молодой Элиты. Они спасаются на балирах, взяв с собой и тело принца. Инквизиторы, оседлав других балир, пускаются в погоню. Несколько секунд Терен следит за ними. Он представляет себе лицо мертвого принца: серое, безжизненное, с закрытыми глазами. Сердце, остановившееся навсегда. На камнях площадки темнеют пятна крови.

Терен стоит не шевелясь. Он не улыбается. Энцо. Энцо, которого он знал с детства и который всегда защищал его от нескончаемых упреков отца. И кто бы мог подумать, что именно он окажется Жнецом? «Но я должен был это сделать, – думает Терен. – Грязный мальфетто. Теперь мир станет лучше, и Джульетте будет легче править». Внешне лицо Терена остается бесстрастным. Лицо каменной статуи. Но глубоко внутри сердце сжимается от сознания потери.

И кто бы мог подумать?

Аделина Амотеру

Доверие – это когда летим мы в пропасть и руки наши тянутся друг к другу.

Из амадеранской поэзии

Я погружаюсь, выныриваю и снова погружаюсь в странный, беспокойный сон, наполненный призраками. Или иллюзиями? Я уже не понимаю разницы.

Быть может, ее и нет.

Иногда надо мной склоняется улыбающийся отец. В другие моменты возникает заплаканное лицо Виолетты. И Энцо. Энцо. Он держится чуть поодаль. Я кричу, чтобы он подошел ближе. Сама пытаюсь дотянуться до него, но меня не пускают невидимые путы. Он жив. Он здесь. Откуда-то доносятся крики: «Держите ее!» Мои мысли затуманены. Помню лишь огромное существо, на котором мы сюда летели. Те, с кем я летела, почему-то сидели неподвижно и молчали. Мне хочется открыть рот и что- то сказать. Что угодно. Но я опять проваливаюсь в полубессознательное состояние. Дотрагиваюсь до груди и ощущаю толстую повязку. Зачем меня перевязали? Разве я была ранена?

Рядом кто-то стоит. Я пытаюсь разглядеть, но зрение размыто. Тогда я смотрю на вечернее небо и закрываю свой единственный глаз. Потом вспоминаю: Энцо больше нет. С его гибелью окружающий мир стал серым. Единственное, что я чувствую, – рука Виолетты. Она сжимает мою руку. Я отвечаю тем же. Мое пожатие совсем слабое. Несколько прядок налезают на лоб, мешая смотреть. И они темно-серого цвета. Когда они успели потемнеть?

Смутно я вспоминаю, как мы улетали на спине балиры. Пытаюсь понять, где я теперь. Сквозь кроны деревьев льется сумеречный свет. В траве танцуют светлячки. Я вижу пологий холм, долину, наполненную оттенками сочного зеленого цвета. Ворота. Мы в предместье Эстенции? Или еще дальше?

Изнутри поднимается тошнота. Я снова закрываю глаз. Сон грозит утащить меня в неведомые глубины.

В другой раз я просыпаюсь уже не на открытом воздухе, а в комнате. Ее заливает сумеречный, быстро слабеющий свет. На мгновение мне кажется, что я переместилась в прошлое, в те дни, когда члены Общества Кинжала спасли меня и перевезли во Двор Фортунаты. Даже комната, где я лежу, похожа на ту. Если подождать, войдет улыбающаяся служанка, а следом за ней – Энцо. Его взгляд будет задумчивым и тревожным. Я опять удивлюсь красным прожилкам в его глазах, а он склонится надо мной и спросит, хочу ли я отомстить тем, кто причинил мне зло.

Комната постепенно меняет свои очертания и становится незнакомой. Это опять проявились мои неуправляемые иллюзии. Я окончательно убеждаюсь, что нахожусь не во Дворе Фортунаты, а в незнакомом мне загородном поместье. Я не одна. Меня окружают члены Общества Кинжала. С моих губ срывается стон. Я поворачиваюсь и смотрю на того, кто сидит ближе всех.

Стоило мне шевельнуться, и все настороженно отодвигаются подальше. В их руках появляются кинжалы. Я замираю. Поведение окружающих возбуждает меня. Их страх добавляет мне сил. Потом все это сменяется острой болью. Мои бывшие друзья. Они меня