Джемма прищуривает глаза и указывает на Энцо. Я с любопытством смотрю, чтo будет дальше.
– Эй! – командует она. – Принеси мне ломтик дыни.
Энцо изумленно морщит лоб, потом отвечает:
– Нет.
Гости покатываются со смеху. Отец Джеммы благосклонно улыбается.
Джемма смеется вместе со всеми, затем плюхается на диван.
– Подожди, это еще не конец, – говорит она. – Мужчины не многим сложнее животных. Я научусь.
Энцо тоже смеется. Выходка Джеммы на короткое время вывела его из напряжения.
– Я в этом не сомневаюсь, моя Похитительница Звезд, – говорит он.
Джемма сияет, ловя одобрительные возгласы соратников и гостей. Я смотрю на нее, на ее смеющегося отца и стараюсь не поддаваться зависти.
Одна из девушек-консортов хлопает в ладоши и объявляет:
– Давайте поиграем!
Каждый получает по широкому золотому ожерелью. Я впервые слышу о такой игре, но собравшимся она хорошо знакома, поскольку предложение с жаром принимается. Заметив мой недоумевающий взгляд, девушка поясняет:
– Надень свое ожерелье на шею того, кто больше всех тебе нравится. На чьей шее окажется больше ожерелий, тот и выиграл.
Собравшиеся играют с детским азартом. Джемма пытается завладеть чужими ожерельями и повесить себе на шею. Но Лючента вызывает ветер, и все они взлетают в воздух, а Джемма падает на диван. Знать хлопает в ладоши, восхищается дарованиями членов Общества Кинжала и выражает уверенность, что во время Турнира Бурь все это послужит серьезному делу. Несколько консортов набрасывают ожерелья на шею Микеля. Архитектор улыбается во весь рот. Даже вечно хмурый Данте позволяет хорошенькой девчонке надеть ему ожерелье и обнимает ее за талию.
Джемма отдает свое ожерелье мне. Второе я получаю от консорта. Я краснею и смеюсь. Мне это приятно. Энцо наблюдает за нами. Похоже, игра его не увлекает. Он рассеянно вертит на пальце свое ожерелье. Какие мысли одолевают наследного принца?
– Решайтесь, ваше высочество, – подзадоривает его Микель, набравший три ожерелья. – Или, кроме вас самих, вам никто не нравится?
Вопрос вызывает новый взрыв хохота. Энцо лишь слегка улыбается и подбрасывает свое ожерелье в воздух:
– Лови!
Микель взмахивает рукой. Ожерелье исчезает и тут же появляется у него на руке. Он с победным видом надевает трофей на шею. Консорты наперебой предлагают Энцо свои ожерелья, но принц отказывается и продолжает наблюдать. Никогда не думала, что можно так увлеченно играть в столь глупую игру.
В другое время я бы, наверное, тоже беззаботно хохотала вместе со всеми. Но не сейчас. Никто из присутствующих и не догадывается, какие мысли проносятся в моем мозгу. Как мне вести себя с Тереном? Как пробраться в подземелье Башни инквизиции и спасти Виолетту? И как предать тех, кто только что принял меня в свои ряды?
Я ерзаю по дивану. Никто, кроме Энцо, этого не замечает. Он внимательно смотрит на меня. Я отставляю недопитый бокал с вином, делаю глубокий вдох, но легче мне не становится. Тьма бурлит во мне, лихорадочно пожирая мой страх. Мне тяжело находиться на этом празднике.
Энцо вдруг поднимается и идет ко мне, протягивает руку, помогая встать. Я встаю. Ноги плохо меня держат, и я приваливаюсь к его плечу. На нас смотрят.
– Аделина, ты никак выпила лишнего? – спрашивает Джемма.
Я пытаюсь ей ответить, но перед глазами все плывет. Энцо обнимает меня за талию и уводит.
– Веселитесь пока без меня, – говорит он. – Скоро вернусь. – Энцо наклоняется ко мне. – Тебе надо отдохнуть.
Я не спорю. Мы выходим в туннель. Постепенно шум за спиной смолкает. Я медленно прихожу в себя. Тьма внутри отступает. Теперь вместо нее я ощущаю биение сердца Энцо. Его рука горяча. У меня подгибаются колени, но Энцо держит крепко, не давая спотыкаться. Моя голова клонится ему на плечо, однако плечо гораздо выше, и я утыкаюсь ему куда-то в подмышку.
– Наверное, я еще не до конца оправилась после вчерашнего, – бормочу я, пытаясь придумать убедительное оправдание.
– Не извиняйся. Терен не из тех, с кем можно легко справиться.
Во мне снова просыпается любопытство, а выпитое вино придает смелости.
