– Она тоже из Молодой Элиты, – говорю я. – А отметин на ней нет из-за особенностей ее дарования. – Я поворачиваюсь к Энцо. – Виолетта может отбирать у других их силу.
Все молчат. Верить на слово не торопятся. Энцо задумчиво разглядывает нас обеих. Поджимает губы. Я догадываюсь, о чем думает он и остальные.
– Посмотрим, на что способна твоя сестра.
У Виолетты жар. К счастью, не сильный, но она находится в полубессознательном состоянии. Что-то шепчет. Я держу ее руку, пока шепот не смолкает. Ее дыхание выравнивается.
В коридоре тихо. Должно быть, остальные разбрелись по комнаткам, хотя вряд ли сегодня кто-нибудь сумеет заснуть. Я хочу выйти наружу, подышать прохладным ночным воздухом, успокоить чувства. Но нас заперли в комнате. Лючента утверждает, что для нашей же безопасности. Однако в ее словах я улавливаю страх. Между нами возникла стена, которая становится только прочнее.
Тишину нарушает звон стали. Я сажусь на койке. Неужели сюда проникли инквизиторы? Такое вполне может быть. Снова вслушиваюсь и понимаю: звуки исходят от одного меча. Должно быть, Энцо упражняется перед поединком. Я встаю, подхожу к двери и приникаю к ней ухом. Так оно и есть. Это не сражение. Слушаю до тех пор, пока звуки не умолкают.
Раздается звук шагов, и я отхожу от двери. Через несколько секунд в дверь стучат.
– Кто там?
– Я.
Голос Энцо. Я молчу. Слышу щелчок замка. Дверь приоткрывается. Энцо смотрит на меня, потом на уснувшую Виолетту:
– Как она?
– Ей просто надо отдохнуть. Я такое уже видела, и не раз. Тогда думала, что сестра слишком легко простужается. Но теперь понимаю: это последствия траты ее сил.
– Идем со мной, – вдруг предлагает Энцо, оставляя дверь приоткрытой.
Я не тороплюсь выходить. А вдруг Энцо попросту решил от меня избавиться? Но он терпеливо ждет. Я встаю и выхожу из комнаты. Стоит мне взглянуть на Энцо, и по телу разливается теплая волна. Сегодня на нем простая одежда. Воротник рубашки расстегнут, обнажая шею. Красная грива волос всклокочена. В правой руке у него меч. Я угадала: Энцо действительно упражнялся в пустой комнате, готовясь к завтрашнему поединку.
Иду с ним по коридору. Энцо бесшумно открывает дверь. Мы входим.
Внутри почти темно. Горит всего одна свеча. У меня колотится сердце. Я остаюсь возле двери, а Энцо проходит и садится за столик возле койки. Его сила заставляет свечу вспыхнуть ярче. Я смотрю на его расстегнутую рубашку. Обоюдное молчание становится тягостным.
– Садись, – предлагает Энцо и сам встает.
Я сажусь. Мы снова молчим. Взгляд Энцо мягок и нежен. В нем нет привычной жесткости и беспощадности. Такие же глаза были у него во дворе, когда мы целовались. Энцо внимательно смотрит на меня. Сегодня я чувствую его страх, облачком парящий над ним. Неявный, но заметный. Неужели он боится меня?
– Аделина, я хочу знать настоящую причину твоего бегства. Кроме беспокойства за жизнь сестры, было что-то еще. Что именно?
– Скажите, это правда… то, что Данте говорил вам, отозвав в туннель? Он предлагал вам… избавиться от меня?
Мой вопрос не удивляет Энцо. Похоже, он и сам считал это причиной моего бегства.
– Ты тоже была там, – говорит, а не спрашивает он, и я киваю. – Данте всего лишь излагал свое личное мнение, – продолжает Энцо и уже мягче добавляет: – Я не собирался избавляться от тебя.
Я вспоминаю тот разговор и вздрагиваю. Мне кажется, в комнате стало холоднее.
– А что случилось с Данте? – спрашиваю я.
Энцо молчит, как будто вопрос требует обдумывания. Потом снова поворачивается ко мне и рассказывает, как они, заметив необычное скопление инквизиторов на улицах, отправились меня искать. Как разделились и искали в разных местах. Вернулись все, кроме Данте. Лючента наткнулась на его тело в глухом переулке.
У меня внутри слышится шепот. Он становится громче, заглушая слова Энцо.
