Да так неизвестным и осталось, потому что сзади на чужаков налетел Илья и ополовинил число Возгарёвых противников, вогнав одному копьё в загривок, а второму раскроив череп.
Но в следующее мгновение Голубь уже развернул Илью к пешцам спиной. Сам развернул, увидев, а может, только услышав новую опасность раньше своего всадника.
Илья едва успел пригнуться, как в него угодили сразу две стрелы: одна – в нагрудник, вторая со звоном влепилась в шлем повыше наглазника.
Илью шатнуло в седле, и будь у него послабее шея, непременно запрокинуло бы голову. А уж тыльник шлема, ударь стрела сзади, пробило бы наверняка.
Но шея у Ильи была крепка, а лобная часть шлема ещё крепче, так что обошлось. И налетевших с двух сторон сабельщика и сынка Илья встретил без повреждений и лицом к лицу. Но доброй схватки не вышло. Прилетела ещё одна стрела, на этот раз из-за спины Ильи, и сабельщик опрокинулся с коня под накатывающийся сзади грохот копыт.
Сын убитого бородача увидел, что к противнику поспела подмога, но спины не показал. Заверещал и налетел на Илью, рубя с маху и совсем не заботясь о защите.
За что и поплатился. Илья увёл удар вправо и, оказавшись с ворогом почти плечо к плечу, расчётливо ткнул его кулаком в челюсть повыше шлемного ремня. Убийствами на сегодня Илья уже насытился. Надо ж кого-то оставить и на «поговорить».
– Зачем вы в драку полезли? – вполне доброжелательно поинтересовался седой рус.
– Это наша земля, мы в своём праве! – Миховилу было худо. Голову разрывало на части, желудок, сжимаясь, выплёскивал в горло желчь, ноги не держали. В таком состоянии трудно выглядеть гордо, а уж грозно – вообще никак. – Мой отец… Тот, кто его убил, должен умереть. Страшной смертью…
Русы вокруг захохотали. А громче всех – убийца.
– Мои люди вас не трогали, – заметил седой рус. – Вы сами напали на них. Их было всего двое, вас же – много больше. Вы напали, даже не спросив, кто перед вами.
– Вы все – мертвецы, – прохрипел Миховил. – Мой дядя – владетель Мислав! Он вас всех… на кол!
Тут Миховил не сдержался – блеванул на собственные сапоги.
– Что ж, в храбрости тебе не откажешь, – так же спокойно произнёс седой рус. – Совсем смерти не боишься.
– А вот его самого – на кол! – крикнул кто-то из гриди. – Небось поубавится храбрости-то!
Миховил вскинул голову, ища крикуна. И зашипел от боли. А русам весело. Усатые, бородатые, безбородые… Ух, как Миховил их ненавидел!
– Взяли всех, Гордей? – спросил седой рус, не оборачиваясь.
– Один удрал, княже.
«Княже?» – Миховил подавил рвотный позыв. Это что ж, перед ним сам князь русов Володимир? Хотя нет, тот помоложе.
– Ратник?
– Нет, – качнул головой названный Гордеем. – В онучах.
– У пешцев побитых многих тоже онучи, – заметил кто-то.
– Бедные они, хорваты.
– Но Святослав на них всё же дань брал, – напомнил ещё кто-то.
– Дань можно и людьми взять, – рассудительно произнёс ещё один. – Челядью или вот такими – в ополчение. Этот вишь какой бойкий.
– Бойкий-то бойкий, да воины из них как из куры ястреб, – сказал Гордей. – Двумя дюжинами с парой наших не управились. У нурманов землепашцы, и те покрепче.
Миховил аж зубами заскрипел, но промолчал. А что тут скажешь? Правда же. Хотя… Сергей Иванович глянул на Илью… Вряд ли этого богатыря можно считать за единицу. Десяток как минимум.
– Но что же делать с пленником?
Вопрос Духарев произнёс вслух, глядя на Илью. И тот, решив, что Сергей Иванович обращается к нему, ответил, не задумываясь:
– Я б его попросту убил, без мучительства. Бился он храбро, а что кольями грозится, так это он в сердцах.
Ну да. Оставлять в живых хорвата нельзя. Он – враг. Без вариантов. И свидетель. То, что хорватский разъезд сам напал на разъезд русов, – это ещё доказать надо. По сути же есть отряд Духарева – сотня отличных воинов. И есть, вернее, был другой отряд, хорватский, куда меньший числом. Причём случилось всё на хорватской территории. Вот он сам поверил бы, что два больших десятка
