Боится вас, как девка разбойников! – Владетель сплюнул. – Заверещит, что я всех под ваш меч подставил, и с огромным удовольствием меня вам же и отдаст, а отчину мою – кому-нибудь из своих последышей. Он бы и так меня отдал, хоть русам, хоть кому, потому что любви меж нами – как меж волком и волкодавом. Да другие владетели не поймут. Возмутятся. А тут такой повод будет. Нет, серебряный ты мой, не стану я с твоего отца выкуп брать. Тем более и другие есть, кого тобой порадовать можно. – Мислав засмеялся. – А пока я буду на тебя покупателя искать, ты тут посидишь. Голодный. Может, поскромнее станешь и потише.
– Не стану, – пообещал Илья.
– Поглядим. – Мислав шагнул к лестнице, но вдруг оглянулся: – Я к тебе, зверь, девку присылать буду, – сказал он. – Холопку. Поить тебя будет, дерьмо твоё выносить… Пока тебе будет, чем гадить. Так ты, зверь, девку не трогай, – сказал Мислав. – Задавишь её – другой не будет. Будешь свою мочу пить.
Дверь захлопнулась, и клеть погрузилась в темноту.
Вот и поговорили.
Обещанная девка с водой появилась не скоро. Илья ещё разок вздремнуть успел.
Сама девка невзрачная, рожица в конопушках, лапки в цыпках.
Боялась так, что уж вспотела.
– Зовут как?
– А? Чего? – шарахнулась она.
Небось напугали её Ильёй до полусмерти.
Хотя тут и пугать особо не надо. Вид у Ильи нынче зверообразный. Голый, лохматый, грязный. Сидит в клети на цепи заместо мишки… ещё и разговаривает. Ужас!
– Не уписайся, – посоветовал Илья. – Здесь и без того вонища. И не трусись. Я детей не ем. Я их вообще не обижаю. Батя не велел.
Молчит. Смотрит. Удивительно ей, что у такого, как Илья, отец имеется?
– Пипка.
– Чего? – Пришло время изумиться и Илье.
– Зовут меня так, – потупилась девка.
Да уж. Смешно.
– А я – Илья Годун. Ты не бойся меня. Сказал – не обижу, значит, так и будет. Моё слово крепкое. Попить-то дашь или как?
Приблизилась мелкими шажками, поставила кувшин рядом с ногой Ильи, в руку дать не решилась.
Илья ухватил кувшин. Девка отпрянула.
Вода была хорошая. Сладкая.
– Чего прыгаешь? – благодушно проговорил Илья. – Хотел бы тебя схватить, уже схватил бы. Что говорили обо мне?
– Плохое, – потупилась она.
– Ну-ка?
– Морёной отмечен, а ромейскому богу служишь. Людей на куски рвёшь. Зверем диким можешь оборачиваться. Медведем. И в зверином же облике жён сильничаешь, – покосилась с опаской на мужское место, – удом до сердца протыкаешь, а потом тоже рвёшь на части и ешь, – старательно так говорила, явно с чужого голоса.
Илья захохотал.
Это ж надо такое наворотить!
– Про Морену кто говорил-то?
– Да сварг к владетелю приходил. Я слыхала кое-что. Ругались они с владетелем. Громко. Многие слыхали.
– Эх, кабы оборотень был, взяли бы меня, как же! Враньё это! Да не трясись ты так. Сказал же: батюшка мне слабых обижать не велит. Вот была бы ты воин, тогда да. Так ты вроде не воин, а?
Пипка тоже улыбнулась робко. Но стояла всё равно так, чтоб Илье не достать.
Илья улыбнулся получезарней, сказал весело:
– А про Морену как раз правда. Приходила ко мне…
– А ты что? – Глаза круглые-круглые стали. Заинтересовалась не на шутку.
– А ничего. Погнал я её. Холодна больно. Прям как лягушка.
– Да ну?
