даешь!
– Не моя в этом воля, Ладовлас. Поединок был здесь, в божьей роще. Ты тоже был здесь и видел, как княжич Яроша одолел. Теперь он – наш господин. И как господину ему следует весть послать. Хочу с ним встретиться, поговорить. И еще есть у меня мысль, Ладовлас… Соловья им отдать!
– Да ты что, мудрый? – испугался Ладовлас. – Соловей, он же за всех нас мститель!
– Какой он мститель?! – возразил ведун. – Изгой он, змей летучий, совсем страх потерял. Зло творит, лютует. Добра набрал – на ста телегах не увезти, а все ему мало. А сыновья его – еще хуже! Соловей хоть чужих казнит, а они своих мучат. Кого в страхе держат, кого к себе забирают – разбой с ними чинить. Или забыл, как князь летом с воями приходил, дань забирал, капища зорил? Соловью что? Он как услыхал, что русы идут, в нору забился да отсиделся там с горлорезами своими. А пострадал кто? Людь наша! Те, кто и на Моров не ходили, и на дороге не озоровали! Мститель! Ну ты сказал, вождь.
А что, если всерьёз осерчают русы, князь их главный, что в Киеве сидит? У него воев – тьма. Пройдут по лесам нашим, богов пожгут, вольных охолопят. Продадут в края чужие, как этих, что сдуру на Моров набежали. Погубит Соловей роды наши. – Сновид вздохнул. – И урезонить зло некому.
– Да как их урезонишь? – пробормотал Ладовлас. – Я – вождь войны, а всей зброи у меня – вот это, – он похлопал по топору, – да рогатина еще. А у Соловья и тех, кто с ним, у них мечи добрые, луки боевые, у иных даже бронь настоящая, как у княжьей гриди. Втроем полсотни наших положат и рады будут. Им бы только крови напиться. И знают всё обо всех, что в лесных селищах, что в приречных. Вот Течка, меду упившись, худое про них говорил, так чада Соловья схватили его и Жарка Бешеная Течкиным же ножом язык ему отрезала. Течка кровью захлебнулся и помер. А им бы хоть что. И виру с них не спросить. Спросишь – тоже без языка останешься.
– Вот и я о том же. – Ведун поворочал палкой в костре. – На силу Соловья равная сила нужна. Потому и хочу я с господином встретиться. Не зря у него родовое имя – Годун. Неспроста. Защитит нас, как иначе? Пошли к нему, Ладовлас! Надо.
Сновид проснулся от шороха, учуял недоброе и сразу потянулся к ножу.
– Не трепыхайся, старый! – раздался рядом злой голос. – Пришла твоя пора.
Сновид отпустил нож. Он почуял: вокруг множество людей.
Посыпались искры, вспыхнул трут, а потом и факел.
Да, людей было много. Все – при оружии.
Сновид тронул рукой кору дуба, подумал укоризненно: «Что ж не предупредил, друже?»
Вперед вышел плечистый муж с длинными, вислыми усами, наклонился, ощерился:
– Что, старый, боишься?
– Тебя? – Сновид скривил рот. – Тебя, Соловей, не бояться глупо.
– Может, тогда судьбу мою скажешь… ведун?
– Ты умрешь, – равнодушно произнес Сновид. – И дети твои тоже. И жены.
– Эка новость! – засмеялся разбойник. – Все мы умрем. Одни раньше, другие позже. Вот ты, например, когда умрешь?
Ведун заглянул в прищуренные злые глаза – и увидел свое будущее. Такое, что и смотреть не хотелось. И, не раздумывая, выхватил нож.
Соловей отпрыгнул проворно, обнажая меч…
Но меч ему не потребовался, потому что Сновид не бросил в него нож. И не попытался ударить.
Точно рассчитанным движением он вонзил железо в собственное сердце.
Ужасная боль! Но Сновид сумел улыбнуться. Нет такого будущего, которое не под силу изменить сильному человеку.
Глава 3
– У тебя два пути, – сказал Илья старосте. – Один – правильный, второй на погост.
– В чем моя вина, господин? – возопил смерд. – Мыто всё отдали, худого не делаем! За что?
– А за то. – Илья наклонился к нему поближе и сказал чуть слышно: – Соловью кто вести подает, а?
