Многие оглянулись на голос. Многие, увидевшие Блуда, помрачнели. Не только у Духарева были счеты к моравскому боярину.
А Блуд стоял себе, чуть в стороне, прислонившись к резному опорному столбу. Один. Усмехался.
Илья вспыхнул. Хотел ответить резко, но Духарев положил ему руку на плечо.
– Соловей не оставлял свидетелей! – заявил он. – Убивал всех!
– Как удобно! – заметил Блуд. – Значит, все мертвы и видаков нет. Как же тогда узнать, Соловей ли это или обычный тать, коих на наших трактах попустительством князей и воевод развелось немало?
– Можно бы его самого спросить, – сказал Сергей Иванович. – Но ты ведь не поверишь, да?
– Не поверю! – осклабился Блуд, не обращая внимания на ропот недовольства, вызванный его словами.
– А был бы у меня свидетель, ты бы поверил?
Блуд ухмыльнулся еще шире:
– Все знают, как ты богат, Серегей. Что тебе купить свидетеля? Да хоть сотню!
– А если то будет свидетель, которого не купить? – Духарев тоже усмехнулся.
– Таких не бывает! – отрезал Блуд.
– По себе судишь, да? – И вдруг загремел: – Есть у меня такой свидетель!
Духарев кивнул дружинникам, и те вытолкнули вперед священника:
– Вот он! Мой сын успел его спасти. Жаль – только его. Двоих святых отцов разбойник успел сжечь! Принес в жертву своим бесам! – И еще громче, чтоб перекрыть гул голосов: – Довольно тебе такого свидетеля, Блуд?
Монах бросился через зал, подбежал к епископу, быстро заговорил по-ромейски…
Князь поднял руку. Гул стих.
– Что он говорит? – спросил Владимир. Он понимал ромейскую речь, но не настолько, чтобы разобрать невнятную скороговорку священника. – Это Соловей?
– Да! – подтвердил епископ. – Великие страдания…
– После! – оборвал его великий князь. – Мне довольно! Это Соловей!
– Позволь, княже, мне привести еще одно доказательство! – выкрикнул Илья.
– Давай, – разрешил великий князь, благожелательно кивнув.
Илья подошел к доске, на которой лежало оружие Соловья: сабля, шлем, бронь, лук, стрелы. Вытянул одну из тула…
В палате стало совсем тихо. Всем было интересно, что за доказательство представит Илья.
Илья оглядел стрелу внимательно, взял лук… И вдруг, с удивительной и для опытных воинов быстротой, даже не выпрямившись до конца, метнул стрелу.
Никто не успел среагировать. Только Габдулла, но тоже с опозданием, вскочил, заслоняя собой великого князя.
Конечно, Илья целил не в князя.
Пронзительный короткий свист, который заставил содрогнуться многих испытанных воинов. Кто-то закричал. В крике потерялся хруст ударившей в дерево стрелы. Духарев увидел, как розовая мясистая физиономия Блуда вмиг сравнялась цветом с хорошей бумагой. Глубоко вошедшая в опорный столб стрела дрожала в вершке от его уха.
«Он не забудет, – подумал Духарев. – И не простит! Но зато какая у него рожа!»
– А добрый выстрел! – прозвенел в наступившей тишине голосок старшего сына Владимира, юного князя Изяслава.
– И придумано недурно, – заметил Артём. – Знатно по ушам бьёт. В бою может пригодиться.
Палата снова загудела… И опять Владимир оборвал шум, подняв руку:
– Ты исполнил клятву, Илья Моровский, – произнес он, поднимаясь на ноги. – И вот мое слово: отныне и навсегда, княжич, место твое за моим столом среди старшей гриди!
– Любо! – рявкнул Добрыня.
– Любо!!! – подхватила гридь.
Илья стоял один, посреди ревущей толпы, улыбался, и слезы катились по его щекам…
Нет, не один. Батя был рядом.
Как всегда.
