длилось недолго.
С грохотом, достойным слона в посудной лавке, отодвинулся стул, и на четвереньках – будто еще был шанс остаться незамеченным! – в мою часть обеденного зала перебралось нечто серо-буро-малиновое, с обкромсанной челкой, двумя косичками на висках и глазами на пол-лица. Сиреневенькими, как и полагается. И это чудо-чудесное, идентифицировать которое не смог даже мой инфофон, смотрело на меня с несдерживаемой укоризной, да еще и хлюпнуло носом за-ради эффекта.
– Не работает, – прошептала я, наклонившись вперед, и дернула за одну из косичек. Шутки ради, чтобы больше не срывал операций коллегам.
– Ай! – подскочил от неожиданности паренек, хватаясь за основание косы. – Не трогай, ты же оторвешь! Знаешь, сколько мне пришлось выстрадать из-за нее?
– Догадываюсь. – Я рассмотрела косу поближе и вздохнула: еще один субкультурный модник. Только те одну косу носили: две считались верхом наглости. За это и отпинать могли.
– Ничего ты не знаешь, – буркнул он и залез с ботинками на стул. Пришлось снова вмешаться.
– Ай, да оторвешь же! – возопил малец, вскакивая на ноги.
– Сиди нормально и обойдется, – предупредила я. На крик никто не вышел, и я смогла вздохнуть спокойно. – Ты с какого канала?
– С канала? – недоуменно переспросил парень. Я нахмурилась: вот такие неразговорчивые больше всего неприятностей создают. – А-а-а-а, с канала, – юноша активно закивал. Складывалось впечатление, что активностью шейных позвонков он пытается сгладить фальшивость мимических мышц. – С этого… как его… – Лицо бедняги пыталось передать всю гамму нужных чувств от растерянности до смущения, но то ли он мало тренировался, то ли утратил навык, но доверия получившаяся гримаса не вызывала.
– С Патлы-шоу? – подсказала я, немного извратив название самого известного канала косичников. Парень с облегчением выдохнул.
– Да. Именно. С него, – подтвердил он и приосанился, откидываясь на спинку стула.
– И что ваша братия здесь забыла? Будешь считать, сколько отдыхающих носят ваши косички? – подсказала я дальнейшее направление для вранья.
Парень нахмурился: до него начало доходить, что кто-то над ним подшучивает. А я что? Я ничего. Я радостно помахала студенту, шествовавшему ко мне с пиццей и коктейлем.
– Самому первому посетителю от заведения, – пояснил он наличие напитка и шепнул: – А то повар там со скуки загибался.
– А Сеть? – удивилась я.
– Там нет выхода, а покидать свой пост он не имеет права, – вздохнул юноша, которому была близка проблема коллеги.
– А через сколько народ очнется? – размышляя на тему добрых поступков, спросила я.
Студент взглянул на часы над баром и хмыкнул:
– Не меньше чем через час.
– Значит, час, – я закусила губу, но расслабилась, унюхав аромат еды. – Держи, моя благодарность за коктейль, – в руку парня лег мой инфофон. – Через час вернешь.
– Заметано.
Официант умчался на кухню, только пятки сверкали.
Стянув с тарелки кусок посимпатичнее, я сложила его уголок к уголку и принялась кушать. По-хорошему, стоило предложить угоститься и собеседнику, но тот не подавал признаков заинтересованности, всем видом показывая, как его тяготит мое общество. Видимо, из-за последнего факта он отчаянно зевал и качался на стуле, пытаясь хоть как-то развлечь себя в минуты вынужденного ожидания.
– Может, попробуешь? – Под его косыми взглядами кусок не то что перестал лезть в горло, а запросился обратно.
– Еще чего, буду я всякую гадость в рот совать, – нахохлился паренек и отвернулся. Что ж, такой исход дела меня тоже устраивал: косить на сто восемьдесят градусов могли только верхени, а к этим растениевидным обитателям далеких звезд юноша не имел отношения ввиду своего человекоподобия.
– Как знаешь, – пожала плечами я и продолжила трапезу. А пицца получилась идеально: ни подгоревшего теста, ни его неимоверной толщины, начинки много, но без фанатизма… Да, повар достоин похвалы, и совсем скоро он ее получит.
Вытерев руки салфеткой, я сфотографировала один из самых аппетитных кусочков, захватив еще и коктейль. Зависть к самой себе одолевала меня в этот момент. Юноша фыркнул, как будто увидел что-то смешное.
