Нам в спины несся и несся дикий вой жестоко обманутых и прореженных монстров. Черная Баронесса показала себя удивительным боевым лидером, умудрившись сотворить практически невозможное.
И сейчас, снаряжая стреломет последней из оставшихся в сумках Колывана стрелой с замораживающим наконечником, я чувствовал себя как… как… черт… я чувствовал себя как пьяный в стельку мужик, неведомым путем попавший в элитный ресторан. На следующее утро память у мужика не отшибло полностью, и он смутно вспомнил, что вытворял прошлым вечером, после чего ощутил полную удовлетворенность, смешанную со жгучим стыдом.
То же самое сейчас ощущал и я.
Ведь часто бывает, что после загула, практически стершегося в памяти, не выдержавшей ударной дозы алкоголя, просыпаются подобные чувства на следующее утро…
Какая-то гордость – хорошо оттянулись, тряхнули стариной!
И стыд – где-то я оступился, где-то что-то сделал не так.
Так и здесь. Своей мощной проходкой через скалистый лабиринт мы словно бы закатили Запределью оглушительную затрещину, дав ему понять, кто здесь король жизни. Скалы огрызнулись, с хрустом сомкнулись, вырвали из отряда пару кусков, впитали в себя магические разряды и приняли удары оружия, после чего неохотно пропустили нас, поняв, что столь целеустремленных до безумного фанатизма приключенцев им не остановить никак. И что, если бы не действующий здесь КАПС, непрошеные гости и вовсе не заметили бы столь ничтожного сопротивления.
Впрочем, я на самом деле помнил все смутно… мы проходили лабиринт несколько часов. И у меня все смешалось в голове в единую отупелую мешанину. Краски еще не посерели, я продолжал попадать из стреломета в цель, но отчетливо ощущал, что еще немного и придет ко мне поистине царское затухание. И не только ко мне – лица сокланов Неспящих сполна выражали всю накопившуюся усталость. В такие дикие рейды каждый день не походишь – от напряжения коньки можно откинуть. Психическое перенапряжение. А ведь у нас еще более или менее по меркам Вальдиры пусть опасная, но прогулочка выходит. А если вспомнить те же Кровавые Рифы, где кланы сражались за право обладания уникальным заклинанием, там перегрузка была неимоверная.
Но сейчас было не до размышлений.
Едва мы только покинули скальную громадную ловушку-лабиринт, как стены резко сомкнулись, едва не придавив выползший за нами «хвост» Архов. От ущелья-выхода не осталось и следа. Путь назад отрезан. Теперь либо вперед, либо в реал путем вжатия кнопки «оффа». И в следующий заход ты окажешься не в Запределье, а на «большой земле», что равнозначно поражению.
– Шагом. Медленно, – скомандовал чуть охрипший голос ЧБ.
Смазанное движение, и глава Неспящих ровно зашагала вперед, двигаясь позади передних рядов. Тонкая фигурка в блестящей черной коже не двигалась столь грациозно, как обычно. Усталость… усталость…
Впереди было нечто вроде широкой старой дороги. В паре мест я заметил изящные каменные плитки с очень красивыми узорами. Плитки заметил не только я – одну успел прихватить Бом, еще две захапали Неспящие. Не удивлюсь, если местные куски дорожного покрытия уйдут по очень большой цене на игровом аукционе.
– Это постройки Древних, – прошептал Уль. – Зуб даю. Такие дико странные формы зданий только у них бывают.
– Да, – кивнул я. – Тоже так считаю.
В километре от нас и выше по склону начинались развалины. Первой «чертой» шла большей частью обвалившаяся каменная стена. Не столь мощная и высокая, как в Альгоре, но все же довольно солидная. А дальше уже виднелись различные здания, напоминающие проект косоглазого архитектора, страдающего тремором всех четырех конечностей.
А как еще назвать такое?
Дома в виде косых неказистых треугольников.
Дома в виде колючих шаров, напоминающих раздутых морских ежей.
Дома, выглядящие как толстые бублики, стоящие на ребре.
Дома-иголки – тонкие шпили, уходящие вверх метров на двести. А на самом верху, там, где у иглы обычно игольное ушко, расположена одна-единственная комната, рассчитанная максимум на двух человек.
И рядышком с этими «чудиками» стоят абсолютно обычные и очень красивые здания, напоминающие постройки из средневековой и более поздней истории, с резными карнизами, со статуями по краям крыши, с полукруглыми окнами.
Только взгляд отдохнул на привычных взору очертаниях, только восхитился искаженной мордашкой каменной горгульи, как тут же новый «удар» по психике – появляется здание в виде цветочного горшка с пятью-шестью длинными цветами, где стебли – это лестницы, листья – это террасы, а цветочные бутоны – комнаты. Растительность каменная, «мертвая», опутана растительностью живой, и вместе получается прямо-таки крайне интересная картинка, где не сразу разберешься, что и откуда растет.
