оказалось. В результате гигантская труба ствола шестнадцатидюймового орудия, вырванная «с корнем», вращаясь, подлетела выше мачт и с грохотом рухнула в море, взметнув искрящийся фонтан брызг. Два других орудия сорвало с люлек, и отремонтировать их можно было теперь только в условиях нормальной верфи. Часть артиллеристов погибла на месте – от дикого сотрясения, разрушающего нежные клетки организма не хуже удара молотком по голове. Однако взрыва боезапаса не последовало, и линкор, пускай и утратив треть огневой мощи, уверенно продолжал бой.
«Советской Украине» повезло намного больше. Несмотря на то, что линкор получил сравнимое количество попаданий, серьезных повреждений они ему не нанесли. И скорость, и огневую мощь корабль сохранил, хотя, конечно, офицерам на нем сейчас было, за что костерить американцев. Вдребезги разбитый гальюн и распыленные в воздухе осколки метлахсской плитки – хороший повод. Впрочем, это, скорее, курьез, чем серьезные последствия обстрела.
Остальные американские корабли с переменным успехом вели огонь по все более отстающим итальянцам. Те, правда, с каждой минутой представляли собой все худшую мишень – острые углы, плюс непрерывный поворот американцев влево, что периодически исключало из боя носовые башни, однако попаданий хватало. И все бы ничего, советские корабли получали свою порцию плюх, итальянцы явно намеревались под шумок сбежать, что радовало американцев несказанно…
А потом итальянский флагман, «Рома», вдруг резко положил руль влево и начал стремительно разгоняться, выходя на парадные тридцать узлов. Следом за ним тот же маневр послушно исполнили «Витторио Венето» и «Имперо». И почти сразу же и самому Нимицу, и командирам его кораблей стало ясно, что их перехитрили. Ведь «палочку над Т» можно сделать не только с головы вражеской колонны.
По сути, советский и итальянский адмиралы всего лишь повторили удачный ход Лютьенса, который принес ему победу в последнем сражении с англичанами. Правда, опыт немцев переработали творчески и применительно к конкретной ситуации, нельзя не признать. «Кроссинг Т» длился всего несколько минут, но за это время три полноценных быстроходных линкора, проходя за кормой «Гуама», выпустили в него с дистанции чуть меньше мили свыше полутора сотен крупнокалиберных снарядов при соответствующем для такой дистанции проценте попаданий. К моменту, когда итальянцы начали разворот, «Гуам» уже тонул, быстро садясь на развороченную корму. Орудия линейного крейсера не действовали, ход он потерял, электроснабжение нарушилось. Фактически корабль был парализован, участь его решена, а экипаж куда больше озабочен собственным спасением, чем гипотетическими попытками дотянуться до итальянцев. А те, пользуясь имеющимся сейчас полуторакратным преимуществом в скорости, аккуратно обогнули быстро тонущий линейный крейсер, не отказав себе в удовольствии всадить в него еще по залпу, и легли на обратный курс, взяв под прицел замыкающий строй американцев линкор «Северная Каролина».
Отреагировал Нимиц молниеносно. Он-то хорошо понимал, чем ему грозят такие маневры. Если позволить итальянцам резвиться, то они так и будут ничем не рискуя топить замыкающих колонну. Классика жанра, в морском сражении командующий эскадрой должен использовать любое преимущество и наносить противнику максимум ущерба, стараясь не подставлять под ответный удар собственные корабли. Вот как сейчас, например. Понятия «честно» и «нечестно» здесь не действуют, только победил или погиб. И кто бы ни командовал сейчас итальянским отрядом, дело свое он знал неплохо, явно рассчитывая разрушить стереотип о том, что макаронники – скверные вояки.
Надо сказать, ему это удавалось. «Северная Каролина» горела качественно и, хотя повреждений, реально угрожающих существованию или потере боеспособности корабля, пока не было, все понимали, что это лишь дело времени. На такой дистанции уже неважны проблемы с орудийными стволами – баллистика при стрельбе в упор роли не играет. А умирать американцы не любили, вид доживающего последние минуты «Гуама» оказал на них крайне деморализующее воздействие. Поэтому, хорошо понимая, что или он сделает это сам и немедленно, или то же самое произойдет спонтанно и с куда худшими последствиями, адмирал скрепя сердце приказал ломать строй.
Шесть линкоров продолжали двигаться вперед, ведя дуэль с русскими, а три резко взяли вправо, ложась на параллельный курс с итальянцами. Весь маневр – и поворот, и перестроение – был выполнен с невероятной четкостью. Сказалось желание выжить в этом бою, но главное, лучшая, чем на более новых кораблях, подготовка экипажей. Линкоры, пускай и изрядно устаревшие, содержались в идеальном техническом состоянии, а экипажи были качественной довоенной выучки.
И моментально выправив строй, они приступили к обмену ударами. В упор, так, что ошметки стали клочьями летели.
У итальянцев была лучшая, более современная и рациональная система бронирования. На стороне американцев оставалась большая толщина закрывающих борта стальных листов. Теоретически итальянцы были намного быстроходнее, однако уже через десять минут боя, когда обе стороны нахватались снарядов, и те и другие с трудом выдавали по семнадцать-восемнадцать узлов, быстро отставая от основных сил. Фактически сражение начало распадаться на отдельные эпизоды, и исход каждого из них был непредсказуем. Все решали выучка конкретных экипажей, удача и храбрость их командиров. Именно храбрость, а не мастерство,
