Получив доклад о результатах сражения, генерал-полковник Рокоссовский довольно кивнул. Первое по-настоящему серьезное противостояние с американской армией они выиграли, причем с минимальными потерями. При таком соотношении сил потерять сорок два танка – это меньше, чем ничто. Соотношение потерь один к десяти – так воевать можно, хотя, конечно, Ротмистрову повезло. Но повезло или нет, победа одержана, тактическая грамотность проявлена, а значит, нельзя скупиться на награды, которые, надо сказать, в последнее время приносили не только моральное удовлетворение, но и реальный материальный плюс.
Сравнительно молодой, ему не было еще пятидесяти, генерал начинал еще в царской армии, имел немалый опыт войн и понимал, что действовать надо быстро, закрепляя и развивая успех. Проблема же была в том, что наступление они начинали, имея минимальные резервы. Флот старался, перебрасывая войска, но все равно не мог обеспечить их достаточную концентрацию. Да и, откровенно говоря, новой техники, столь великолепно показавшей себя в боях, постоянно не хватало. Ее просто не успевали производить в нужном количестве.
Однако Константин Константинович умел находить выходы и из куда более сложных ситуаций. Помимо современных танков из Советского Союза не так давно доставили еще и три сотни БТ-7. Самые новые, что смогли наскрести, все с радиостанциями, на всех гусеницы с повышенным ресурсом. Все с бензиновыми двигателями – модификации с дизелями вроде тех, что стояли на Т-34, конечно, лучше, зато у этих не будет проблем с топливом. Америка – страна автомобилей, заправки на каждом углу, и бензин есть везде, в отличие от соляра. И вот теперь пришло их время.
Оправдывая свое название, быстроходные танки впервые использовались для того, что, собственно, и требовалось от них изначально. В сопровождении посаженной на грузовики пехоты они ринулись вперед, в прорыв, развивая успех и сминая не успевшие подготовиться к обороне американские гарнизоны. Наверное, их офицерам будет обидно узнать, что бьет их разработка американского же инженера, недооцененного на родине. Задача рискованная, конечно, но в случае успеха результат может оказаться внушительным, а при неудаче… Что же, устаревшие танки, конечно, жалко, но не более того. Это война.
Рокоссовский отдал приказ, потер виски и вновь склонился над картой. Его должность – это, конечно, большая честь, но и ответственность колоссальная. Тем более, Сталин в личной беседе не скрывал от него, что большие звезды в петлицах – аванс, который позволит уверенно держаться при общении с коллегами из Германии и Италии, и их придется отрабатывать. Ну что же, он и отрабатывал в поте лица. Поляк, из-за чего его не любили многие, и не только дома. Вон, Роммель хоть и не фашист, но поляков тоже не слишком жалует, от чего у командующих периодически возникают мелкие, но неприятные конфликты. Дворянин. «Бывший», как многие говорят, не понимая, что бывших дворян не бывает. Ты или всегда остаешься человеком чести, или готов бежать, плюнув на нее, а значит, на самом деле аристократом никогда и не был. Человек, сидевший в лагере – ну, этим никого не удивишь, куда неожиданней, что оправдали. И еще много чего, но не это главное.
Главное же, что он и впрямь был прирожденным полководцем, и даже сейчас, в условиях острой нехватки сил, выжал из ситуации все возможное и невозможное. В результате наступление Альянса там, где воевали в основном советские войска и советские командиры, а не помешанные на дисциплине немцы, остановилось значительно южнее, чем Генеральный Штаб мог предположить даже в самых смелых прогнозах. Танковые части не просто резали США на ломтики – они еще и дробили их в мелкие осколки, разрушали инфраструктуру, нарушали кооперацию между заводами, резко снижая эффективность работы американской военной промышленности. И паника, которая возникла среди американцев при виде танков, проносящихся через их маленькие городки, оказалась именно тем, что сейчас требовалось.
Командующий Советским экспедиционным корпусом не понимал одного – по какому принципу его выбрали. Он, конечно, как и все поляки, был достаточно высокого мнения о себе, но при этом, будучи человеком умным, понимал, что запредельных достоинств, вот так, рывком поднимающих его над остальными, не имеет. Есть те, кто с профессиональной точки зрения не хуже и анкету имеет чище, однако выбрали именно его. Впрочем, так же непонятно выбирали и других, оказавшихся с ним. Того же Ротмистрова, ничем, по большому счету, не примечательного Панфилова, Черняховского, десантника Родимцева, геройствующего сейчас на западе, Ефремова… И почему внезапно оказались в опале куда более перспективные, такие, как Власов с Козловым? Почему вдруг лишился всех постов известный кремлевский шустрик Хрущев? На его вопрос мог бы ответить один немецкий адмирал, который обсуждал со Сталиным и тех, кто станет в перспективе героем, и тех, кто может оказаться предателем или просто неудачником. Вот только адмирал этот не без основания полагал, что не стоит никому знать нюансов, и Сталин в этом вопросе был с ним вполне согласен.
На фоне успешного наступления сухопутных войск действия флота выглядели несколько скромнее, нося, скорее, демонстративный характер.
Серьезных противников у объединенного флота, пускай и значительно ослабленного, в Атлантике не осталось, а потому часть
