Для высокого гостя ошарашенные местные власти живо организовали застолье, охоту, рыбалку… Колесников принял все это благосклонно, но уезжая знал, что никогда сюда больше не вернется. Этот мир уже стал другим, и жизнь тоже иная, а раз так, незачем жить прошлым. Мудрый Цезарь Соломонович предупреждал, что так и будет, и оказался прав.
Хелен отвлеклась на минуту, поправляя что-то в коляске, и адмирал, воспользовавшись моментом, немного отошел и облокотился на низкую ограду, разделяющую набережную и реку. Мимо торопились люди, будний день как-никак, на скучающего бездельника правильные до идиотизма немцы смотрели чуть косо, но в меру приличий, не задерживая взгляд. Все правильно, сегодня Колесников был в штатском – форма надоела хуже горькой редьки.
– Гюнтер!
Колесников повернулся и поморщился от резкой боли в ноге. Еще в Вашингтоне, буквально в последние дни войны американцы предприняли довольно мощный налет на город. Осколок бомбы угодил в мякоть ноги. Ничего страшного, это даже серьезным ранением не назовешь, но периодически при неловких движениях ногу словно кипятком окатывало. На той сибирской охоте такое случилось – вообще чуть не упал. Хорошо еще, никто не заметил.
А вот Хелен заметила. Тут же подошла, спросила:
– Все в порядке?
– Да. – Боль и вправду прошла, вспышка была резкой и сильной, но короткой, так что Колесников ответил честно. – Пойдем дальше?
– Пойдем. А скажи, можно задать тебе вопрос, как… журналист?
– Можно. Но, сама понимаешь, не всякий ответ можно опубликовать.
– Я знаю, – даже в цоканье каблучков Хелен звучало любопытство.
– Тогда спрашивай.
– А вот скажи… Ты рассказывал, почему вы не стали полностью оккупировать США. То же самое, что сказал их президенту. Но ведь это не единственная причина, так?
– Как догадалась? – усмехнулся Колесников.
– Очень просто, Гюнтер. Ведь вложения потребуются в течение нескольких лет, а прибыль будет идти намного дольше. То есть в перспективе правильнее брать их под свой контроль полностью.
– Не совсем так, но рассуждения логичные. Тебе бы министром финансов быть, – снова улыбнулся Колесников. – Или фабрикой какой управлять. Хочешь, подарю парочку?
– Я подумаю, – серьезно кивнула Хелен. – Но это потом. А пока что ты не ответил на вопрос.
Да уж, в журналистской хватке ей и впрямь было не отказать. Научилась за эти годы. Колесников вздохнул и кивнул.
– Хорошо. Все проще и сложнее одновременно. Вот завоюем мы США, это и впрямь не самая сложная задача. Скажи, у нас после этого останутся враги?
– Ну, ты говорил про Японию.
– Говорил. Ненадежный союзник и в ближайшей перспективе сильный враг. Этих мы будем давить – слишком ненадежны и непредсказуемы, да, вдобавок, имеют очень паршивый менталитет. Так что давить, давить и еще раз давить, в случае нужды до полного уничтожения. Думаю, где-то года через два, максимум – два с половиной, иначе будут сложности. Они ведь как муравьи, понастроят укреплений, и выковыривай их потом с каждого острова.
– Ты их, такое впечатление, ненавидишь.
– Скорее, просто не уважаю.
Откровенно говоря, Колесников и впрямь относился к японцам крайне отрицательно. Такое отношение привили ему еще книги о русско-японской войне. А потом соответственно пережевываемый на всех телеканалах вопрос о Курилах масла в огонь подлил. Но не рассказывать же все это Хелен, в самом-то деле?
– И что?
– И все. После того, как исчезнет Япония, вместе с ней пропадет и последняя угроза.
– Это плохо?
– Не то слово. Отсутствие угрозы порождает застой и деградацию. Чтобы человечество развивалось, ему нужны морковка впереди и плетка сзади. Морковку, то есть цель, мы людям дадим.
– Какую?
– Там видно будет. Выдумаем что-нибудь. Вон, к примеру, сейчас Браун у нас и Королев у русских вовсю ракеты конструируют, обещают на Луну полететь. И полетят, я в них верю. Космос – цель ничуть не хуже других. А вот плеткой может служить только
