предназначенная для отлова демонстрантов, любящих перед столкновением с полицией сооружать себе импровизированную броню из всякого хлама. Грузная фигура лишь вздрогнула пару раз с надсадным скрипом, да так и застыла до тех пор, пока компьютерная оболочка машины не перезагрузится.
– Ту будишь малить миня о пасчаде, неверный! – От волнения террорист, бьющийся внутри кабины как рыба на берегу, но не способный вытащить конечности из обволакивающих перчаток, сейчас застывших и сцепленных, сбился на свой родной диалект. За века почти полной изоляции говор малинитов стал изрядно отличаться от привычной уху бывшего пилота речи, но все равно оставался достаточно понятным. – Чито ты натварил?!
– Убил тебя. – Руки, которым не привыкать было возиться с техникой, отщелкнули замок прикрывающего оператора купола и отвели преграду в сторону. Наконец-то Алекс смог взглянуть на своего врага. Им оказался сухощавый темноволосый мужчина лет тридцати на вид, с не бритой дня три щетиной, но бывшего военного его внешность заботила в последнюю очередь. Ствольная насадка тазера со всего размаху вонзилась в глаз террориста, вызвав жуткий вопль боли. А потом, стараясь не слушать издаваемые религиозным фанатиком звуки, бывший военный включил внешний разрядник. И принялся давить изо всей силы, стараясь как можно ближе пропихнуть торчащие электроды прямо в мозг или в то, что его заменяет этим чокнутым фанатикам.
Дергающееся в судорогах тело и характерный запах опорожнившегося кишечника моментально доказали бывшему пилоту, что между суровой действительностью и стерильным знанием армейских баз по самообороне и стрелковому оружию имеется очень большая разница. Одно дело знать о последствиях тычка тазером в глаз, но совсем другое – ощущать сладковатый запах прожаренной электрическими разрядами органики и видеть искаженное судорогами лицо с отбивающей чечетку челюстью и шапку пены на мигом посиневших губах. В общем, с чистой, чуть ли не хирургической работой лазерного луча или раздающимся где-то в паре сотен километров хлопком сработавшей боеголовки противокорабельной ракеты это было несравнимо. Алекс конечно же не трясся испуганным зайчиком. За годы более чем насыщенной службы в ВКС ему не раз доводилось убивать. Но вот так, накоротке, практически ощущая дыхание и миазмы все еще содрогающегося тела, он лишил врага жизни впервые.
– Грязная это работа – ближний бой, – вздохнул бывший военный, на всякий случай делая контрольный удар кулаком по гортани. Хрупкую и уязвимую шею в армии часто защищали имплантатами, но, кажется, конкретно этого малинита его начальство ценило не сильно. – Снайперскую винтовку мне. А лучше отряд боевых дронов с самонаведением.
Выпустив из ладони рукоять тазера, Алекс перевел взгляд на собственные пальцы, покрывшиеся склизкой смесью из слюны, крови и еще какой-то дряни. А после одним слитным движением отвернулся от раскрытого зева капсулы оператора и затрясся в выворачивающем внутренности приступе рвоты. По мнению бывшего пилота, коктейль из смеси тактильных ощущений, зрительных образов и запахов дерьма, мочи, немытого тела и спекшегося содержимого глазной впадины получился просто омерзительным. Даже запеченный плазмой в собственном скафандре десантник, которого он как-то помогал затаскивать внутрь своего гарантированного гроба с крылышками, производил лучшее впечатление.
– Вот же ж… – Алекс с некоторым трудом унял бунтующий желудок и растерянно поглядел по сторонам, будто в поиске кого-то, кто может прийти на помощь. Никого, к его счастью, не было. – Фу-у… Чем же ты так пообедал перед десантированием? Воняет так, словно протухло еще до того, как попало внутрь тебя. Но внутрь лезть все равно придется, добрым словом и многостволкой авиационного калибра можно сделать куда больше, чем просто добрым словом. Вроде даже ваши святые отцы как-то так говорят.
Тяжелое дурнопахнущее тело удалось вытащить из мертвой хватки синтетических мускулов сразу же, как только системы переделанного под боевую машину грузчика включились. Вот, правда, с предыдущего оператора на дно кабины уже успело порядочно натечь. Морщась от отвращения, бывший военный содрал со своей жертвы куртку и, предварительно охлопав ее карманы в поисках интересных вещей, которые сложил рядышком, вытер мерзкую жижу. А потом подумал, снял с покойника рубашку и повторил процедуру, отчаянно жалея об отсутствии на нем еще и майки. Трофеи с террориста, среди которых завалялись дешевый лазерный пистолет с запасной обоймой, расческа, упаковка каких-то таблеток и кошелек с пригоршней мелочи, он сложил в предназначенный для хранения обеда отсек, заодно порадовавшись найденному там армейскому рациону длительного хранения.
Наконец, сделав вид, будто удовлетворен чистотой своего рабочего места, бывший пилот запрыгнул в кабину и защелкнул за собой бронированную панель. На ней мгновенно начал отображаться окружающий вид или его часть, попавшая под обзорные камеры. Последние обеспечивали, увы, совсем не круговой обзор, а лишь узкий сектор видимости градусов примерно в сто двадцать. Конечно, оставались шансы, что какой-нибудь расторопный малинит повторит с ним тот же фокус и просто прикончит запертого в ловушку оператора, чье транспортное средство и шелохнуться не успеет… Но вероятность нарваться на гранату, небольшую управляемую ракету или хотя бы небрежный выстрел из пары-тройки плазменных винтовок была все-таки больше.
– Евалим, ты хде? – надрывалась связь. – Ответь, самка собаки! Твои пятнадцать минут на молитву уже истекли!
