просто перепуганная женщина, а женщин инстинкт велит защищать.
– Не вышел еще и Медведев, – сказал я с великодушием человека к слабой женщине, пусть она и вся в татуировках, как зэк с солидным стажем. – Продолжать?
Ингрид сказала с сарказмом:
– Мы его сейчас вызовем и допросим в отдельной комнате. Скажем, что вы во всем сознались.
– Даже бить его не будем, – сообщил я. – Хотя, конечно, если начнет запираться… Знаете ли, дружба дружбой, но бигмаки врозь. Особенно такие, как делают здесь.
Моника, бледная настолько, что даже вызывающие татуировки поблекли, стали мелкими и жалкими, вскрикнула тонким голосом:
– Не нужно!..
– Почему?
– Я все скажу. Только его не вызывайте!. И вообще ничего ему не говорите…
Ингрид сказала без всякой жалости:
– Это будет зависеть от вашей откровенности, понятно. Нас не ваши отношения интересуют, а уголовная составляющая.
– Какая уголовная?
– Если она не присутствует, – пояснила Ингрид, – то никто ни о чем не узнает. Ваши отношения – ваше личное дело. Но если…
Моника сказала быстро-быстро:
– Нет-нет, я все скажу! Да-да, все.
– Так говорите.
Она сказала потерянным голосом:
– Мы с ним в самом деле встречались несколько раз после работы прямо в отделе.
– Жена в самом деле ревнива? – спросила Ингрид с недоверием.
Моника помотала головой.
– Нет, ей все равно.
– Тогда почему?
Она ответила жалким голосом:
– Ему хотелось чего-то необычного! Мужчины все такие, рутинный секс приедается быстро… Думаете, зачем я вся в татуировках? Тоже старалась разнообразить, заинтересовать, хотя это больно и противно…
Ингрид поморщилась.
– Верю. На мой взгляд, в мире нет мужчин, ради которых стоит вообще пошевелить даже пальцем, а не то чтобы делать тату… Дальше!
– В общем, – сказала Моника упавшим голосом, – он представлял, что мы встречаемся тайком от его жены и моего ревнивого мужа…
– Вы замужем? – прервала Ингрид.
Моника снова помотала головой.
– Нет, и никогда не была. Наши тайные встречи были для игры, вроде бы рискуем, таимся, нарушаем законы и приличия… Ему хотелось быть тайным нарушителем, то ли пиратом, то ли корсаром… Меня представлял флибустьершей!
Ингрид посмотрела на меня озадаченно. Я подумал, сказал ей с некоторым колебанием:
– Он вообще-то человек… экстравагантный. Скучное ему в самом деле скучно. Если риска в нашей работе нет, то он хотя бы его воображает… Это да, можно поверить, а вот ей нужно…
Ингрид прервала:
– Арестуем его и допросим.
Моника вскрикнула, как раненая птица:
– Нет! Не надо. Я докажу, что он был со мной.
– Как? – спросила Ингрид в лоб.
Моника замялась, посмотрела на меня пугливо, почти прошептала:
– Дело в том, что у нас все шло к окончанию… Я это чувствовала, страшилась, но что может слабая женщина? Потому решила сделать запись на память… И сама установила камеру. Там автоматически выставляется время, вы можете убедиться, что он все
