протискиваться в микроскопические щели.
Ингрид, как я заметил, старается не наступать на нее, та и так жалобная, ей намного труднее жить, чем той, что рядом с дорожкой.
Здоровое питание здоровым, однако и про красоту Володарский не забывает: почти половину крохотного участка занимают астры, пионы, еще какие-то цветы, я в этом не силен, а также черноклен, что не дерево, как я думал до недавнего времени, а кустарник, страшноватый, но вообще-то красивый даже на мой не совсем классический вкус эстета сингулярности.
Дверь дома произнесла тем же голосом:
– Поднимайтесь на крыльцо, входите. Уже открыто. Я сейчас спущусь.
Ингрид решительно потащила на себя входную дверь. Большая просторная комната в уютном полустаринном стиле открылась без всякого перехода в холл: резная мебель из мореного дуба, огромный камин, на полке сверху разная хрень вроде слоников и шкатулок, там же огромная картина под потолок с изображением яблок, винограда и прочего садово-огородного изобилия.
Мягкий диван с множеством подушек, толстый ковер на полу, старинный шкаф с настоящими книгами за остекленной дверцей, все должно создавать атмосферу уюта и доверия.
Потолок из таких же деревянных панелей коричневого цвета, как и стены, только темнее, а в центре нависающая над столом люстра о двенадцати рожках с лампочками, выполненными в форме свечей.
Даже верх просторных арочных окон выполнен в витражном стиле из цветных стекол, что изображают что-то мифологическое.
Я ощутил себя так, словно приехал в гости к бабушке, но дело в том, что бабушку я не любил за ее строгость и постоянные попытки учить меня, как должны вести себя мальчики.
На второй этаж ведет деревянная лестница, там послышались шаги. Хозяин спускается не слишком быстро, но и не старчески медленно, за перила не хватается, хотя ладонью скользит по ним, выглядит уверенным, смотрит не на ступеньки, а на своих гостей.
– Ну что, – проговорил он неспешно, – слушаю вас.
На мой взгляд, выглядит моложе своих лет, худощавый и среднего роста, что значит, в молодости считался рослым. И акселерация дала о себе знать, но с возрастом из-за гравитации каждый из нас теряет пять-семь сантиметров роста за счет сдавливания суставов и костей. Семьдесят лет ему не дашь, где-то шестьдесят, а то и меньше.
Ингрид держится сдержанно, передав мне бразды. Володарский доктор наук, как и я, и хотя экономика и нейрофизиология не совсем одно и то же, но все-таки мы хоть из разных семей, но члены одного закрытого клуба высоколобых.
Он поглядывает с интересом, уловил что-то странное, наверняка старается понять, что связывает двух таких непохожих.
– Владимир Лавронов, – представился я, – доктор наук в сфере нейрофизиологии, работаю в научном центре корпорации Игоря Мацанюка. Как и вы, кстати. Моя напарница, Ингрид, кандидат наук… У нас возникли неотложные вопросы, я решил, что вы можете помочь нам разобраться…
Он кивнул, продолжая рассматривать нас с любопытством совсем не старческими глазами.
– Не обещаю… но попробую. Садитесь пока за стол. Нет-нет, с этой стороны сижу я, а свои привычки менять уже поздно, да и не хочется.
Мы опустились за стол, белый, с идеально ровной и гладкой, как стекло, поверхностью. Посредине вазочка с мелкими цветами, что-то похожее на гвоздику, но не гвоздика, ту я видел однажды в фильме о революции.
Он сказал с интересом:
– У меня редко бывают гости. По разным причинам. Но вы меня заинтересовали. Что могло привести ко мне научных работников из Центра нейрофизиологии?
Ингрид неспокойно поерзала задницей по сиденью стула, а я сказал мирно:
– Можно, я сразу вместо танцев перейду к главному? У нас случилась крупная недостача. Кто-то выкрал весь наш последний грант в размере двенадцати миллионов долларов. Наш отдел, как и соседние, опечатан, мы пока маемся без дела.
Он кивнул, то ли ничуть не удивившись, то ли в этом возрасте лица становятся не такими подвижными, как в их же молодости.
– Понятно, – произнес он неспешно, – а как люди молодые и беспокойные, то решили, что в полиции все дураки, что приблизительно верно, а вы, как молодые ученые и обладатели более высокого интеллекта… по-вашему мнению, самого высокого в мире, можете разобраться сами.
– Это слишком жестко, – возразил я. – В полиции тоже иногда попадаются умные, я сам видел в кино.
