– Неправильно ты живешь, Аркаша. Начатое до конца не довел, дело свое забросил, вот мы и решили тебе, так сказать, напомнить. Освежить, значит, память.
– Сестра наша Лисса, – невнятно прогудела сквозь бинты Терция. – Ей следует быть с нами.
– Карина, – пояснила Лолита. – Ты так ее называешь.
– Сестренки на тебя обижаются, – продолжала Стефания. – Говорят, где справедливость? Она тут живет себе, радуется. А мы-то чем хуже? Да, девки?
– Вот именно!
– Полюбуйся, что ты с нами сделал!
– Мне все кости переломал!
Голоса перебивали друг друга. Женщина в комбинезоне качнула головой в знак согласия. Безгласая Белладонна так старательно закивала, что из-под широкого скотча потекли зеленоватые зловонные струйки.
– Ты же такой принципиальный, – заговорила Оксана. – Помнишь, как я тебя просила не убивать меня? Ты сказал, что оставишь в живых, если признаюсь, а вместо этого удавил. А у меня остался ребенок. Девочка.
– Я, конечно, не в курсе, может, Лисса тебе как женщина нравится, – предположила Лолита, – но неужели больше, чем я?
И высунула распухший язык, вновь подмигнув одним глазом.
– Лисса точно такая, как мы, – сказала Терция. – Ничуть не лучше. Она два года была с нами. Двадцать четыре есбата, не считая праздничных ассамблей. Если взять всю кровь, которой она причащалась со всеми, и весь вытопленный жир, которым она мазалась, как и все, то хватит, чтобы собрать живого младенца. И все это только ради того, чтобы мстить.
– Ага, а я всего четыре месяца в ковене пробыла, и то из-за тебя, дурака! – обиженно надула Лолита синие губы. – А ты меня задушил и избил! Или наоборот, я что-то забыла, в каком точно порядке…
– Мне раздробил пальцы! А я только хотела с долгами рассчитаться!
– Меня ножом резал!
– Ой, девки, хватит. – Стефания сморщилась, и горелая кожа, как черная сажа, посыпалась пылью со лба. – Вы еще легко отделались, меня он заживо сжег, так что не галдите. Не для того мы отгул взяли, чтобы тут жаловаться. Ты чего молчишь-то, Аркаша? Некрасиво как-то: к тебе гости пришли, а ты в молчанку играешь. Ты же мужик разговорчивый: как там, «моего слуха коснулось», да? Ну вот касаюсь я твоего слуха: Карину убей. Мы тебе и помощников нашли уже, вместе оно веселей будет. У каждого, Аркаша, в жизни свое дело. У нас вот свое было, за что и страдаем. А у тебя другое.
– Убей ведьму! – прошипела сквозь бинты Терция.
– Убей ее! – умоляюще проныла Оксана.
– Убей! Убей! – взвизгнула Лолита.
Визг и вопли смешались со стуком и топотом: Белладонна и молчаливая мотоциклистка присоединились к общему гомону, колотя руками по железной плите и стуча каблуками в пол.
– Нет.
Стефания злобно вытаращилась.
– Что значит нет? Или ты больше не Инквизитор?
– Я не знаю, кто я, – медленно ответил он, – но теперь уверен, что Карина больше вам не сестра.
– Почему это?! Глаза разуй, баран тупорылый: на ней наше клеймо!
– Потому что вы уговариваете ее убить.
Он помолчал, чуть нахмурился, вспоминая, и проговорил:
– «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит. И если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собой: как же устоит царство его?»[3]
– Что он несет? – прошипела Терция.
– Херню всякую, как обычно, – злобно отозвалась Стефания.
Аркадий Леонидович покачал головой.
– Вам пора возвращаться туда, откуда пришли, дамы. Прощайте.
И вышел из кухни.
– Импотент! – понеслось ему вслед.
– Неудачник поганый!
– Слабак!
