напарницы мелкая и думать уже забыла про испытанные ощущения. Ребёнок…
– Попробую, пап. – Василиса опять взлетела над условным полом зала-кладбища и раскинула руки. – Я… Что-то есть… Четыре… Нет, пять – там, там, там, там и вон там.
– Ага. – Предположение, что ловушки могут закрывать только «верный» проход, развалилось: оперативно появившиеся на проекции астероида направления на обнаруженные растяжки лучами расходились от нашего местопребывания во все стороны. – Могу ошибаться, но, скорее всего, это против вторжения не извне, а против своих же. Защита кладбища от одиночек.
– Зачем? – Наверняка под шлемом у моего сына были сейчас круглые от удивления глаза. – Чего здесь охранять, да ещё
–
Кроме «веры», я на дереше, сколько ни напрягал память, вспомнить нужное слово не мог. Кажется, мой донор памяти вообще не сталкивался с вопросами религии! Вот так так!
– Мы поняли, папа, – успокоила меня Лисса. – Русский мы ещё не забыли.
– Зато Флоя не поняла.
Я сдался и обратился к мехне:
– Как будет на дереше называться вера в существо, которое всегда наблюдает за тобой и делает это сверхъестественным образом, причём способно вмешаться в твою жизнь, нарушая принцип сохранения энергии и причинности?
– Серьёзное заболевание психики в терминальной стадии. – Кажется, своим вопросом я шокировал собеседницу сильнее, чем растяжки фактом своего наличия на этом астероиде.
– Да нет же, это связано с традиционными мировоззрениями и культурой… эм, дозвёздной эры, наверное.
Флоя несколько секунд молчала и, когда я уже решил, что сейчас она захочет проверить на психические заболевания меня, наконец произнесла нужное слово.
–
Ничего себе, это у неё в памяти кластера не только целевой архив информации хранится, но и обобщённая база знаний, типа энциклопедии? Чего-то мне тоже резко захотелось такой имплант!
– Думаешь, пап… – с сомнением протянула дочь, тоже получившая файл, и приподняла псионикой одну из грубых самодельных конструкций. – Тут ничего похожего на эти загогулины нет.
– Сектанты могли и что-нибудь новенькое придумать. – А вот Гору версия явно понравилась. – О, тут написано, что закат религий начался после того, как фактическое медицинское продление активной жизни стало доступной для широких масс населения услугой. Круто, официально старейшему человеку в Ареале сейчас пятьсот сорок шесть лет!
– Круто-круто. И каким образом растяжки связаны с кладбищем? – Василиса по-прежнему была полна скепсиса.
– Таким, что эта версия всё объясняет: и полный демонтаж всех приборов в бывших выработках, и примитивные ловушки, и место, где собраны останки погибших. – На самом деле я скорее чувствовал свою правоту, чем видел: кусочки головоломки по- прежнему не складывались до конца, но, чёрт возьми, только так они складывались как-то вообще. – Возможно, эти тоннели… что-то вроде
– Зачем это вообще нужно, если во всём остальном мире никто ни во что не верит, пап? – Дочь я не убедил.
– А зачем секты были нужны на Зем… дома?
– Людей туда заманивали и получали над ними контроль… – Оп-па. – Пап, ты гений!
– Просто немного логики… И я могу быть не прав. – Боюсь, моя улыбка под шлемом не была, что называется, скромной.
На мнение других людей о себе мне как-то плевать, но вот отпрыски… Так-то! Папка может!
– Вынуждена признать, я не смогла проследить ход мысли. – И мехну это явно расстроило. – Какой практический вывод можно сделать из догадки Миша?
– Религия же. Как в древности! – Сын влез раньше меня и принялся объяснять, энергично помогая себе жестами. – Если папа прав и здесь монастырь, то сети и сенсоров нет специально…
– …и есть они только вокруг строений и складов локального космопорта, – добавила Василиса. – Можно не тратить несколько суток на разведку на ощупь.
– Понятно, – без выражения ответила мехна, и через секунду Пак и Ен, успевшие обезвредить растяжку, задействовав свои сенсорные системы на максимум, на полной скорости устремились по проходу в глубь бывшей шахты.
